Человек справа от Юлиана продолжать энергично работать ложкой в каше, закусывая хлебным ломтем.
– Эй, Момо! Да присядь ты уже! – закричал он, перекрывая гул. – Да чего встал столбом? Ну как чужой!
Дождь стал стихать. Юлиан поначалу мотнул головой и уж было направился к выходу, как вдруг заметил напротив таверны проходящего охранника Иллы. Тогда он шмыгнул за стол к мужику, чтобы укрыться за колонной. Меньше всего он сейчас хотел встречаться с теми, кто был приставлен к нему для контроля.
– А ты ж с севера, Момо? – спросил мужик.
– С Ноэля, – не спуская глаз с двери таверны, ответил Юлиан.
– А-а-а, понятно. У вас там правда такие девки красивые водятся? Ну, как этот брынькальщик пел…
– Водятся.
– Везет… Я б с такой бы пообнимался. Эх… Ладно, рад был снова увидеться. Бывай!
– Снова? – спросил Юлиан. – Послушай, я тебя не припомню. Ты меня с кем-то перепутал.
– Да как же… Несколько ж дней назад ели с тобой. Ты взял кашу, пшенку, а я – овсянку.
– Я не могу есть кашу, – Юлиан широко улыбнулся, обнажив клыки. – Ты точно перепутал.
– Да нет, я слепой что ль? Вот как сейчас тебя тогда видел.
– Пил?
– Ну, было дело, да, вечер был, пивка накатил слегка до этого. Тут оно забористое, хорошее – из-под руки пивовара Брегена, – мужик отодвинул миску и грохнул на стол пару монет. – Ладно, может, действительно что спутал. Бывай…
С этими словами он поднялся и исчез из таверны, спеша на работу. Да и проливень как раз прекратился.
Юлиан еще некоторое время сидел за столом, выжидая время, и слушал новости касаемо войны. В начале весны Нор’Мастри и Нор’Эгус схлестнулись на Узком тракте в Куртуловской провинции. Там наги короля заняли удобную позицию на холме, и войскам мастрийцев пришлось отступить под шквалом длинных стрел, выпущенных из огромных луков. Узкий тракт во второй раз, как и годом ранее, остался за змеиным королем.
Еще шептал народ про розыск королевством Нор’Мастри магов-беглецов, которые отказались от своего долга и дали деру кто куда. Юлиан с улыбкой вспомнил труса Йонетия, бродячего мага, который повстречался им с Вицеллием и Фийей по пути в Элегиар.
Люди очень ждали летний праздник Прафиала, а вместе с ним смаковали приближение дня Зейлоары, когда на площадях будут танцы и пения юных суккубов и инкубов, а у озер-купален храма богини соберутся нагие девушки.
Юлиан поднялся со скамьи, которую тут же занял шустрый человек, одетый как писарь, и пошел к менестрелю. Кто же этот Момо?
– Эй, почтенный, – обратился он к жующему в углу сырную лепешку музыканту.
– А? Что опять? Хочешь сказать, что теперь я твой стул занял?