Чуть погодя его подозрения насчет матушки стали крепнуть. Всходы недоверия разрослись в сорняки, что оплели душу лозой, и вот Юлиан уже не так отчаянно рвался в Ноэль, где мог не только не найти ответа, но и угодить в очередную передрягу. Теперь же, после впитанных воспоминаний слуги Амая, подозрения и вовсе обратились уверенностью, что здесь замешан еще и Пацель, который вполне мог заставить Вицеллия отвести своего ученика на смерть, чтобы обеспечить его лживой историей. Но зачем? Юлиану не нравилось то, что происходило; будто мутный рой из опасностей гудел над ним, облеплял тело, кусал и жег.
Юлиан, который в последние три десятилетия отогрелся в Ноэле и залечил душевные раны, хоть и не полностью, снова почувствовал над собой занесенный клинок предательства. Но сейчас он уже был не так пуглив, как тогда на суде в Йефасе, и не рвался бежать куда глаза глядят. А потому он решил задержаться во дворце, пока это позволяла ситуация, чтобы выяснить все самому.
Теряясь в своих тревожных мыслях, Юлиан свернул на тихую улочку, омытую дождем. Встретил его темный особняк с погасшими огнями. Только одинокий сильф метался внутри фонаря над головами караульных, Берстом и Ломиром, разгоняя ночное затишье своим светом, из-за которого блестела мокрая плитка у ворот.
Юлиан поприветствовал дозорных и скользнул тенью на третий этаж. Там он, услышав знакомое чавканье, зашел без стука в спальню, где Дигоро читал шепотом молитвенник Гаару, а Габелий, как обычно, – ел.
Завидев вошедшего, старый маг отряхнул крошки со спальной рубахи с фестончиками.
– Ты сегодня чего-то задержался, – сказал он.
– Решил прогуляться в Трущобы.
– Что ты забыл в этом гнилом месте? – недовольно спросил Дигоро и поморщился. – От тебя смрадит нечистотами хуже, чем от тех крыс в уличных амбарах.
– Изучаю город. А ты, Дигоро, опять весь день провел, запершись в комнате, как неженатый отшельник?
– Отшельник? Почему сразу отшельник?
– Потому что только отшельники и сидят днями и ночами напролет взаперти, когда у них выдается выходной день.
– Неправда! – огрызнулся Дигоро. – Просто у меня нет желания окунаться в грязь Мастерового Района. А моя грымза только и рада отдохнуть от моего присутствия. Как и я от ее!
Юлиан, не удивленный от того, что жена Дигоро постоянно ругалась с ним, открыл суму и достал холщовые мешочки и склянки, выложил на стол. Он встал, склонившись, над высушенной желтой ядроглазкой, порошком из протертых раковин и двумя фиалами с уже готовыми противоядиями от Ала-Убу и Леоблии. Запасы противоядий от других ядов подходили к концу, поэтому ингредиенты нужно будет передать алхимикам в Ученый Приют как можно скорее.