– Тогда это из-за грозящей войны! – возвестил с умным видом Дигоро. – И Эгус, и Мастри желают получить Элейгию в союзники. Но что-то назревает. Крупное. Не просто так достопочтенный Ралмантон торчит за звуковыми барьерами по несколько часов в последние дни.
– Ой, да что же там решать… Наш Консулат носом поворотит из-за той выходки Шаджи Го’Бо, но все равно заключит союз с Эгусом. Ну ясно же, против кого будем воевать… – развел руками Габелий.
– Мне кажется, что с союзом с Эгусом слишком затягивают, Габелий, – не согласился Юлиан. – Хотели бы – заключили бы еще с полгода назад. Правильно Дигоро говорит. Там обговаривается что-то куда более масштабное, и сумасшествие королевы тому подтверждение, как следствие нервного перенапряжения. Не забывайте, что королева Наурика – потомок великих Идеоранов, которых перебил в Нор’Алтеле змеиный король. И наши юные принцы могут претендовать на его трон. Я очень сильно сомневаюсь, что Гайза спокойно спит, зная это. Помните, один каладрий упоминал, что охрану королевских детей усилили? Позавчера в Древесном зале. Может быть, был прецедент какой-нибудь.
– Да-да, помню, было такое, но не обязательно же все к политике сводится, – возразил мягко Габелий.
– Все в этом мире сводится к политике, – вздохнул Юлиан.
– Но тут может быть другое…
– И что же? – спросил Юлиан.
– И что же? – повторил уже Дигоро, язвительно прищурившись.
– Ай, да я не знаю… – развел руками маг, растерявшись от такого напора. – Просто мне кажется, что вы, друзья, любите искать первопричину в политике, а мы же все – живые души. Мы все преисполнены, прежде всего, любовью, горестями, стремлениями… Может Ее Величество переживает за своих деток. Все-таки они ей дались великими молитвами и жертвоприношениями Прафиалу и Химейесу… Ну ладно, не глядите так изуверски на меня, словно хотите съесть… Нам пора спать. Сегодня вот отдохнули, а завтра нас ждет работа. Да простит Прафиал, привык я уже к этим выходным дням.
Звуковой пузырь лопнул, и троица разошлась по кроватям. Юлиан умостился на своем уже любимом матраце и стал снова думать о Пацеле, ибо его теперь не отпускало чувство, что вокруг его горла затягивается невидимая удавка. Нужно будет обязательно навестить тюрьмы и расспросить про того оборотня-истязателя.
* * *
И вот, спустя пять дней, когда старик Илла снова остался дома на процедуры, Юлиан отправился узнавать касаемо истязателя, который украл волшебный мешок.
Он выяснил, что зовут его Болтьюр. И этот самый Болтьюр уже как с два года исчез. Тогда, после смерти Вицеллия, он бросил жену с пятью детьми – оборотни вообще были плодовитым народом – и растворился в ночи. Никто не знал, куда и зачем. Один из истязателей вообще предположил, что Болтьюр подался в другой город. А иначе куда ему еще уходить?