– Понял, – Демид широко улыбнулся. – Тогда дайте вон тот коньяк, – он указал на дорогой, – и закуски какой-нибудь.
Дама только пожала плечами, мол, хозяин барин, вернула дешевый коньяк на место и не спеша собрала заказ. Честное слово, не спеша – это слово не отражало того, насколько медленно она все делала. Человек-ленивец – новый подвид.
Наконец она бухнула пакет на прилавок и, приняв деньги, сказала:
– Пройдете магазины, завернете налево, там пролесок, увидите три больших березы и кустарник, там алкаши и сидят. Игнатьич должен быть там, но если что, спросите, вам точно скажут.
– Весьма благодарен, – Демид кивнул, аки герцог какой, и, взяв пакет, потопал на выход, я засеменила следом.
– Зуб даю, этот Игнатьич попросит денег.
– Немаловероятно, – кивнул Демид.
– Тогда к чему все эти закуски и коньяки?
– К тому, что если он отравится паленым алкоголем, я буду знать, что это не на моей совести.
– Практично, – заметила я. Несколько шагов мы прошли в молчании, потом Демид вдруг заговорил:
– Мой дед был алкоголиком. Он прошел войну, говорил мало, пил много. Его никто не винил, не ограничивал. Никто в общем-то не хотел знать, слава богу, через какой ад он прошел. Главное, что был жив, и ладно. Он не был в оккупации, но воевал в польской армии, образованной на западе, потом попал в Россию. Женился после войны, бабка была русская, военная медсестра. Вернулись в Польшу, и тогда-то его накрыло. Бухал по-черному. Умер рано, матери моей было всего шестнадцать. У нее с отцом были сложные отношения, честно сказать, она его терпеть не могла именно за то, что пил. Не понимала, зачем бабка за него замуж пошла, она моложе была его лет на десять… Мне кажется, бабка тоже его не любила. Просто время такое было, мужиков после войны осталось мало, на вес золота. Вот и вышла за него… Бабка была другой породы, кремень, могла любого в бараний рог согнуть. Военное поколение… Эта история вызвала у меня интерес к моей родословной, – Демид улыбнулся краем губ, бросив на меня взгляд. Я молчала, как мышка, интересно же было узнать о нем больше, тем более человек сам рассказывает. – Почему так, почему сошлись именно эти люди, кто они были, и что было раньше, с их родителями, какая там история. Понимаешь? Это сейчас прошлое – просто строчки в архивах, но за каждой строчкой своя история, своя боль, свое счастье. И в этом самый большой кайф поисков, а вовсе не в том, что откопать себе дворянский титул.
– Ух ты, – выдала я, потому что действительно находилась под впечатлением.
То, что Демид может задвинуть крутую речь, я не сомневалась, но в такой смысловой нагрузке это было, и правда, мощно. Вдруг уникальным становится то, что до этого момента казалось простым и не столь уж интересным. Стоит только сменить ракурс, и нате вам: заиграло яркими красками.