Ведь Демид прав, несмотря на то, что жизнь многих людей похожа одна на другую, она уникальна, потому что этот человек – он такой один. А значит уникальна и ценна любая человеческая жизнь независимо от того, достиг ли человек высот в карьере, стал ли популярным или нет.
– Ладно, Пчелка, – усмехнулся Демид, – вон наша компашка, по ходу, пойдем травить их качественным алкоголем.
Компашка имела место быть точно там, где сказала продавщица. За кустарником меж трех берез был устроен столик из фанеры и пней, вокруг лежали бревна. Один из пней был разворочен изнутри, и в него был положен, как в мусорное ведро, пакет. Ну надо же, какая система жизни.
При нашем появлении четверо мужиков, сидевших тут, замолкли и уставились исподлобья.
– День добрый, – улыбнулся Демид, – мне бы Игнатьича.
Мужики переглянулись, потом один из них сказал:
– Я Игнатьич.
Я присмотрелась к нему: на вид лет пятьдесят, но лицо слишком помятое, чтобы утверждать точно. Невысокий, коренастый, волосы темные с проседью. В целом, вроде не совсем пропащий, может, разговор и выйдет.
– Поговорить с вами хотим, – продолжил Демид. – О пещерах местных.
Мужики снова переглянулись, один демонстративно закашлялся, Игнатьич поднялся и кивнул, приглашая следовать за ним. Расположились мы метрах в трехстах в очередном кустарнике на бревне. Игнатьич уселся на него, неторопливо достал пачку Беломора, постучал ей по колену, вытащил папиросу, дунул в нее, и, смяв с одной стороны, сунул в рот. Закурил от спички, выдохнул, щурясь на дым, и спросил:
– В пакете чего?
Мазуров молча передал ему пакет, усаживаясь рядом, я примостилась возле Демида. Игнатьич глянул внутрь, удовлетворенно хмыкнул и посмотрел на нас.
– Что хотите знать о пещерах?
– Все, – просто ответил Демид.
Мужик подымил с полминуты, разглядывая Мазурова, но у того по ходу иммунитет к любого рода взглядам.
– А мне по голове никто поленом не стукнет после таких разговоров? – поинтересовался вдруг Игнатьич. Теперь сощурился Мазуров.
– А что, были случаи?
– Таких не было. Ну так и интереса никто не проявлял. Ты первый, считай, за пятнадцать лет почти.
– А пятнадцать лет назад был интерес?
– Было дело. Когда ребенок якобы пропал.
– Якобы? – нахмурился Мазуров, Игнатьич усмехнулся.
– Оно тебе надо, парень, ворошить прошлое? Может, поедешь домой по добру, по здорову?
Вот честно, я бы после этих слов точно поехала, и еще бы жалела, что дом мой так близко, всего в семидесяти километрах от пещер, до того зловещими показались слова Игнатьича.
Мазуров домой не спешил, потому что спросил: