— Ладно я пойду. Тимур, — пауза, — можно я только посмотрю на нее?..
Видимо Тимур позволил, и Динка опрометью бросилась к себе, улеглась на бок и закрыла глаза. Скрипнула дверь, Максим подошел и присел рядом на корточки. Она держала веки плотно закрытыми, но при этом отчетливо понимала, что происходит вокруг. В дверном проеме стоял Тимур. Постоял немного и ушел, и дверь потихоньку закрылась.
Она чувствовала его руку на своих волосах, он гладил их, пропускал сквозь пальцы, а потом придвинулся ближе. Ее сердце бухало так, что слышно было, наверное, соседям из всех прилегающих квартир, но Максим ничего не замечал, а склонился еще ниже и осторожно прикоснулся губами к ее щеке.
Они играют в какие-то свои, мужские игры, в которых ей отведена пассивная роль мебели, ей не сочли нужным ничего рассказать или объяснить, ее бросили в воронку событий и смотрят — выплывет-не выплывет, а она барахтается сама и пытается плыть практически наощупь.
Но сейчас она сыграет в свою игру, сейчас здесь, рядом, ее мужчина, и что бы он не говорил, она все поняла по глазам. Максим ее любит, и она не станет больше ничего выяснять. У нее сегодня свадьба, и пусть сама свадьба была не такой, как ей мечталось, в ее силах сделать, чтобы брачная ночь прошла так, как хочется ей. И с тем, с кем она хочет. Это ее мужчина, она знает как ним управлять, это намного легче, чем управлять внедорожником.
Дина сделала вдох и запустила пальцы в жесткие волосы на затылке. Макс замер, а потом сделал попытку высвободиться.
— Нет, Дина, мы не должны…
Она ничего не ответила, лишь крепче сжала пальцы и скользнула губами по шее, захватывая подбородок, ныряя назад к ключицам и снова скользя по шее. И почувствовала, как напряглись мышцы, услышала, как участилось и потяжелело дыхание. Они в четыре руки расстегивали пуговицы на его рубашке, и уже через миг рубашка улетела куда-то в сторону. Максим попытался найти застежку на платье, а потом просто рванул кружево, и оно легко поддалось, все так, как он говорил.
— Девочка моя. Любимая, — он сдавил ее, подминая, и она растворилась в нем, снова чувствуя, что может жить и дышать. И все вокруг исчезло, испарилось, остались лишь они двое, двое одна плоть.
Макс перевел дыхание и хотел что-то сказать, но она прижала к его губам ладонь.
— Молчи, Максим. И уходи, — натянула на плечо разорванное кружево и отвернулась к спинке дивана. Затылком ощущала, как он поспешно одевается, и, наконец, дверь скрипнула и закрылась. А следом из-за стенки послышался рык, похожий на волчий, и звук глухого удара.