Гарем имама Йемена в начале 1800-х годов насчитывал, к слову, 400 абиссинских наложниц; дворцовая охрана состояла из 600 конных и 300 пеших гвардейцев.
Наблюдениями о том, как проходила пятничная молитва имама в соборной мечети Саны, но уже в 1929 г., то есть спустя 166 лет после Нибура, делится в своих заметках о Йемене и В. Шнейдеров. Городская площадь, всегда днем «многолюдная и крикливая», пишет он, перед выходом имама из мечети замолкает. «Войска берут на караул». Из-под крытой галереи мечети «вываливается толпа телохранителей». За ними, «прикрытый от солнца шелковым зеленым зонтом с золотой росписью», выходит имам. По правую руку от него — визирь; тут же — министр иностранных дел. Вслед за имамом и сановниками выкатывает «людская волна в ослепительных чалмах». Лица мужчин украшают бороды, черные и седые. К ступеням мечети подают «единственную в Сане карету», приобретенную в Лондоне для имама известным местным купцом-англичанином. Имам садится в карету. Гремит военный оркестр, колышутся знамена. Впереди телохранители; за ними — правитель в карете, сопровождаемый «виднейшими сановниками, едущими верхом на породистых лошадях». Далее — отряд всадников, личная гвардия короля. За ними — отряды регулярных войск местного гарнизона и артиллерия. По бокам пышной процессии — жандармы (39*).
Численность регулярной армии, согласно информации, полученной В. Шнейдеровым от министра иностранных дел Рагиба-бея, «составляла 30–35 тыс. чел.»; в случае объявления войны имам в течение нескольких суток мог собрать «100–150 тыс. стрелков». Сам Рагиб-бей, турок по национальности, «дипломат французской школы», каким его рисует В. Шнейдеров, был когда-то, «очень давно», одним из секретарей турецкого посольства в «старом Петербурге». Затем служил послом «старой Турции» (то есть до прихода к власти младотурок) в Сербии. Свободно говорил по-французски; помнил несколько слов и выражений по-русски.
Заслуживает упоминания интересное сообщение В. Шнейдерова насчет действовавшего в Йемене в 1929 г. «института заложников» (рахина), считавшегося, как и в далеком прошлом, одним из эффективных инструментов «по обеспечению спокойствия в стране». Тюрьмы Йемена, свидетельствует В. Шнейдеров, посещавший некоторые из них, были «переполнены заложниками из семей шейхов племен», крупных феодалов-земледельцев, коих насчитывалось тогда в стране «около двух тысяч».
Йемен, повествует в своем географическом сочинении «Таквим ал-булдан» знаменитый арабский историк и географ Абу-л-Фида’ (1273–1331), — «страна широкая и огромная. Причина, почему ее назвали Йеменом, заключается в том, что для лиц, находящихся в Мекке и стоящих лицом к востоку, она лежит по правую руку» («