колошником и лопатами или скребками засыпать шихтой отверстия, через
которые выходят газы в других местах колошника, - направлять эти газы на
расплавление козлов. На промышленной печи, мощностью 21 000 кВА такие
операции, вообще-то, считаются невозможными. Ведь промышленная печь -
это костёр около 6 метров в диаметре, а в данном случае, еще и с очагами
пламени температурой свыше 2000 градусов. И вот нужно подойти к этому
«костру» вплотную и орудовать прутом весом килограммов в 20, либо
уголком, либо швеллером, и, помогая себе кувалдой, пробивать отверстия в
нужных местах колошника (поверхности шихты в печи). При этом на тебе
118
начинает оплавляться каска, размягчаться и стекать на грудь пластиковый
щиток, прикрывающий лицо, начинает тлеть и прогорать до дыр суконная
одежда, а ты обязан долбить, долбить и долбить эти проклятые козлы. Хотя
бы 4 часа в смену, а 4, уж так и быть, отлежись в питьевом блоке.
Печь каждые сутки обслуживают три бригады, четвёртая - на
выходном. И, естественно, у каждой бригады, принимающей печь, имелась
мечта, что эту «заманчивую» работу по обработке колошника сделают
остальные бригады. И все четыре бригады рабочих, обслуживающих печь, не
получая достойной оплаты уже полгода, тем не менее, смотрели друг на
друга, ходили вокруг печи и давали «умные» советы инженерам, что бы ещё
такого в печь дать, чтобы ты не работал, а печь заработала. Но никто из
рабочих к операциям, которые действительно могли исправить печь, не
приступал.
На нашем заводе работал ветеран, пускавший первую печь завода, -
Анатолий Иванович Григорьев. Металлург, прекрасно знавший все работы и
все специальности в цехе: на какой бы он должности ни работал, всегда был, как говорится, «в каждой бочке затычкой», т.е. всегда и везде всё проверял
сам, сам за всем следил, и не потому, что не доверял подчинённым, просто
такой по характеру человек. Помню, рассказывал бывший начальник смены о
том, как работал с Григорьевым, когда тот тоже был ещё начальником
смены: «Идёт обходить цех перед приёмкой у меня смены. Через 20 минут
возвращается и уже более грязный, чем я после 8 часов работы». Мне
Григорьев всегда был симпатичен, кроме этого, своим отношением к людям
и делу он напоминал мне киношного Чапаева. Так вот, Григорьев получил от
рабочих кличку «Тятя».