> от Алькала, ежели ехать туда из Мадрида. Хозяин постоялого двора удивился при виде нищенствующего монаха на добром муле, но я повторил ему то, что с отменным спокойствием и наглостью уже говорил повстречавшимся мне в пути служителям Святой Эрмандады:
>2 мул, дескать, не мой, просто некий идальго из Алькала одарил меня в Мадриде необычайно щедрым подаянием, а взамен попросил доставить его мула на этот постоялый двор, куда за ним должен явиться его слуга; когда я предложил, мол, привести мула прямо ему на дом, идальго отказался из опасения, как бы сеньора его матушка не перепугалась, увидев, что возвращается мул без ее сына, каковой в это время, желая пустить пыль в глаза некой мадридской даме, перестал ездить на муле, а гарцевал на горячем, богато убранном коне
и уж конечно постеснялся бы возвращаться в Алькала с караваном мулов.
Врал я так ловко и складно, что и братья из Эрман-дады, и хозяин постоялого двора всему поверили; затем я попросил у хозяина кусок пергамента, перо, чернила и ножницы, что он мигом мне предоставил, и тогда я, написав на пергаменте крупными буквами: «ИИСУС ХРИСТОС, СЫН БОЖИЙ, СПАСИТЕЛЬ», в мгновение ока разрезал его на две части зигзагами прямо по написанному — две половинки пергамента можно было сложить так, чтобы они точно и вплотную сошлись, зубцы одной в выемки другой, как то обычно делают с грамотами для опознания подателя. Одну половинку я вручил хозяину, попросив позаботиться о муле и его корме, пока не явится слуга из Алькала со второй половинкой пергамента, которую я, мол, завтра же ему передам,— слуга этот заберет мула и заплатит, сколько будет причитаться с его господина за корм и кров.
Хозяин в виде милостыни поставил мне миску бобов и разрешил переночевать на сеновале, а утром, когда еще не забрезжила заря и все вокруг тонуло во мраке, я бодрым шагом направился в Алькала.
Я был уверен, что меня не узнают с этой черной бородой и босыми, загрубевшими от толедских рос ногами, кроме того, я старался не показывать свое лицо, держа голову опущенной и надвинув капюшон низко-низко на манер кающегося.
Выходя из Сан Ильдефонсо, я повстречал друга, ссудившего мне когда-то мула. Под видом, будто прошу подаяния, я приблизился к нему, подмигнул, и он сразу меня признал. Я попросил его поговорить со мною, пока еще не вполне рассвело, и он ответил, что под каким-нибудь предлогом не пойдет этим утром на занятия, ничего не открывая своим товарищам, которые были также и моими; подумав, он предложил мне ждать его на другом берегу Энареса, подл» церкви Санта Мария.