Когда узнали, что я фламандец, и услышали, что я говорю по-голландски как уроженец того края, сам Баодайно пожелал узнать, по какой причине я оказался на испанском судне в столь бедственном положении, кругом в железах. Сказать, будто я бежал из плена, я не мог — меня сразу же выдали бы мои холеные руки и щиколотки без язв; не мог я также объявить, будто меня схватили как пирата, ибо в таком случае я был бы осужден грести на одной из шести галер, коими Его Величество располагает в Индиях; итак, молниеносно прикинув все обстоятельства, я заявил, что зовут меня Пиет вал ден Хееде, что родом я из Анвера, города во Фландрии, и что я выполнял секретнейшие поручения Соединенных провинций, а именно, в совершенстве владея испанским языком, я, мол, был послан как лазутчик, дабы извещать о всех событиях и военных стычках в Новой Испании и в Тьерра-Фирме; для исполнения таковых заданий я-де прикидывался испанцем, пока некий лекарь не донес трибуналу инквизиции, будто я знаменитый преступник, убивший в Ла-Абане священника, в чем я, дескать, ни сном ни духом не повинен; и так как сержант-испанец, под чьим надзором я был отправлен, подтвердил мои слова, зная лишь то, что он мог знать, мне удалось выдать свою ложь за правду и снискать доверие; короче говоря, я сумел ловко выкрутиться из весьма затруднительного положения, и отныне сам Баодайно изволил беседовать со мною, расспрашивая о том, как я жил в Анвере, Гронинге, Амстердаме, о моих плаваниях на службе в Ост-Индской компании и о людях, с которыми я встречался, а также о моем пребывании на Яве и в голландском войске и о битве у Малайского полуострова; в конце концов его сомнения рассеялись, он убедился, что я говорю чистейшую правду, и приказал меня освободить, после чего стал выспрашивать
у меня, что мне известно о флотилии с серебром. У него были сведения, что в этом году флотилия выйдет раньше обычного, и он пребывал в уверенности, что отправится она из Веракруса, однако я сказал ему, что дело обстоит вовсе не так,— еще, мол, не прибыл галеон с Филип- i пин, шедший из Манилы, в Акапулько, о чем незамедли- | тельно сообщают вице-королю, ибо корона весьма заинтересована в восточных пряностях и драгоценностях; I по множеству причин я точно знал, что флотилию будут грузить и отправлять еще не скоро, и убеждал корсара, что, по имеющимся у меня сведениям, серебро не будет отправлено до следующего лета,— так уж, мол, заведено; мои слова вызвали у Баодайно превеликую досаду, и он снова заподозрил, что я ведь мог и неправду сказать, поскольку прежде ему докладывали совсем иное; однако человек он был благоразумный и, покуда не । имел возможности установить истину, послал меня матросом на их урку для испытания и для того, что- । бы время само определило, говорю ли я правду или лгу.