Закрыла глаза, меня затошнило.
— Эрик, создавай оковы! Артефакт с тобой?
— Да. Сейчас все будет, Гройш.
— Тише, тише милая… — шершавая ладонь погладила меня по щеке. — Все закончилось. Больше никто не причинит тебе вреда…
Сильные руки подняли меня с кушетки, на которой я лежала, прижимая заботливо к разгоряченной груди. Кажется, теперь правда все закончилось и будет хорошо…
В себя я приходила уже в академии, в своей комнате. Рядом со мной постоянно находился Гройш. Пару раз его сменяли Фитория и Зейд… Я была еще слаба, но все же смогла в подробностях рассказать им обо всех произошедших со мной событиях.
— Надо же! Я никогда не думала, что Тей Перроу может оказаться таким предателем! Таким двуличным… Всем нам казалось, что он был влюблен в тебя! — сказала фея, грустно покачав головой.
— Мне тоже так казалось… Я сожалею, что ошибалась в нем. Я совершила много ошибок… — не выдержав, я заплакала, но Фитория прижала меня к себе, словно маленькую, гладя по голове.
— Ты ни в чем не виновата, Варя! Разве только в том, что с самого начала не сказала нам с Зейдом, что ты — принцесса! Да еще и, оказывается, невеста нашего ректора Шаззара, который оказался императором демонов.
Я смущенно улыбнулась.
— Простите… Я не была во всем уверена, и узнала все точно только недавно.
— Ну, хотя бы на с-сы-свадьбу нас пригласишь? — немного заикаясь, спросил Зейд.
— Конечно же!
Друзья засмеялись.
— Кстати, что случилось с Теем? Где он сейчас?
Фитория с Зейдом замялись.
— Он в империи демонов. Гройшдар отдал его дознавателям.
— Он жив?
— Ходят слухи, что да…
Кивнула.
— Спасибо.
Если честно, то во мне возникло желание просто посмотреть ему в глаза. Как он мог? Ладно, что он предал меня, возможно, здесь вмешались и его чувства, которые я подогревала своей неопределенностью. Но как он мог допустить другие жертвы, когда сам так хотел остановить убийцу?! Все потому, что им оказался его отец? Но знал ли он об этом заранее? Если так, то, получается, он с самого начала морочил мне столько времени голову…
Не отходил от меня и Хрюшавий. По крайней мере, когда Фита и Зейд ушли, он остался со мной, читая мне нотации о моей безответственности, о том, как я рисковала, и как он, несчастный домовой, за меня переживал.
Я обняла его.
— Кстати, ты знаешь, что ты мне снился?
Хрюшавий удивленно поднял кустистые брови.
— Правда?
— Ага. И даже читал мне свои новые стихи.
Домовой стеснительно шаркнул ножкой.
— Знаешь, я вообще-то сочинил еще парочку интересных стихотворений. Хочешь услышать?
Кивнула.
— Конечно же хочу!