Воин поглядел на все еще воткнутые в медвежью тушу безвредные Тороповы стрелы и улыбнулся. Вот это была улыбка! Открытая, белозубая лучезарная! Так, верно, улыбается Даждьбог-солнышко на небесах в ясные дни.
– Ну и удалец же ты, отроче! – насмешливо сказал он. – Ты всегда на медведя с луком ходишь или иной раз копье берешь?
Тороп почувствовал укол досады – а то сам он про копье не знал. В узких зрачках воина он видел свое отражение: ноги в раскоряку, словно паучьи лапы, всклокоченные волосы, испуганные глаза. Удалец, да и только! Ответить бы, как должно, да ведь с оборотнем заговоришь – сам не заметишь, как в ином мире окажешься.
Впрочем, был ли золотоволосый оборотнем? Зверь-то диковинный никуда не исчезал, ни в кого не превращался. Стоял себе подле воина, по-кошачьи обтекая его ноги.
– Не срами понапрасну моего холопа, хоробр! Сам знаешь, каждый защищается тем оружием, которое под рукой имеет!
Как и ожидал Тороп, Мурава с корелинкой не успели отбежать дальше ближайших зарослей ивняка, и теперь, когда опасность миновала, боярышня стояла, раздвинув руками красноватые ветви. Вышедшее из-за облака солнце пронизывало ее насквозь, и в брызжущем свете девушка казалась прозрачной, точно липовый мед, и как никогда походила на вещую дочь воды и огня.
Воин обернулся, и насмешка в его глазах сменилась нескрываемым восхищением, смешанным с удивлением. Так, верно, смотрит человек, уверенный, что грезит наяву. Ибо только на рубеже яви и сна смертным дано узреть неземную красоту лебяжьих дев-русалок.
– Почто сердишься, краса? – обратился он к Мураве. – В мыслях не имел никого срамить!
Голос воина звучал взволнованно. Раз взглянув на боярышню золотоволосый русс уже не мог отвести от девушки взгляда. Ну, не он первый, не он последний. На Мураву Вышатьевну только незрячие не заглядывались.
– Чья ты, какой земли, какой орды, каких отца с матерью?
– Зачем тебе это, хоробр? – удивилась Мурава.
– Хочу знать, которую своей женой назову.
Девица сдвинула тонкие, густые брови.
– Не рано ли речи о женитьбе завел, хоробр? – спросила она. – Почем знаешь, что мой батюшка захочет с тобой рядиться? Сперва узнал бы, какое вено за меня просят. Может у тебя и казны-то столько не наберется.
– Кто владеет мечом, тот и казну сумеет добыть! – горячо воскликнул воин. – Лишь бы ты согласилась моей назваться.
Мурава не ответила. Она стояла, потупив взгляд, и ее пальцы проворными белками по древесному стволу по черной косе бежали. Словно спрашивала у косы девица: не пришла ли пора ли красу девичью оплакивать, не пора ли рядить невестой сестрицу елочку, с волей вольною не пора ли расставаться?