Тороп подумал, что здесь теперь справятся и без него, и решил заняться делом, которое пока, положа руку на сердце, знал куда лучше, чем войну. На корму снекки, где сейчас находилось самое безопасное место, один за другим стекались отовсюду раненые. Те, кто отделался сравнительно легко, тащили на себе обессилевших от боли и потери крови товарищей. Там вовсю кипела работа, и лишние руки пришлись бы очень кстати.
Дело в том, что Мурава Вышатьевна оставалась послушной дочерью лишь до тех пор, пока бой грохотал у неё над головой. Теперь же, когда битва переместилась на другие корабли, она скользила легкой тенью среди страждущих, и для каждого, в ком теплилась хотя бы искра жизни, у нее находилось и ласковое слово, и доброе снадобье.
Тороп почти уже добрался до своей скамьи, когда из-под мачты насада на четвереньках выполз Мал. Идти прямо он уже не мог, но ухитрялся кое-как тащить на закорках Соколика. Вот что значит родительская любовь!
Мерянин хотел подойти помочь бедолаге, но в это время из-под палубы Маловой ладьи выникли двое датчан. Задумали ли они бежать, али решили над ранеными наглумиться, Тороп не узнал. Под скамьей лежал его лук, который, словно живой прыгнул к нему в руку, и прежде, чем кто-либо успел чего-то понять, оба разбойника упали замертво.
– Молодец, Лягушонок! – похвалил Торопа дядька Нежиловец.
Старый кормщик тоже решил помочь своей любимице и оставил бой. Он с легкостью, словно пушинку, подхватил на руки Соколика, а Тороп подставил плечо ослабевшему купцу.
Викинги бились до последнего и почти все полегли. Только несколько человек, видя, что бой проигран, пробились к борту и спрыгнули в воду. Двое или трое сразу пошли ко дну, Ящеру на потеху, другие вынырнули, кое-как скинули брони и поплыли к берегу.
Несколько новгородцев вскинули луки.
– Отставить! – скомандовал боярин. – Их судьба уже не в наших руках!
Его люди тем временем осматривали трюмы – не спрятался ли еще кто. Но в трюме насада нашли только Белена, который, как упал туда в самом начале битвы, так и заснул. А из-под палубы датской ладьи вытащили четырех перепуганных девчонок-мерянок: оказывается, Бьерн собирал в их краях дань для своего господина – кагана хазарского, не забывая, конечно, и о себе.
По всей видимости, Бьерн посетил еще не все места, которые намеревался. В трюме оставалось немало свободного места. Это оказалось очень кстати: Малов насад сильно пострадал во время боя, и, чтобы он не потонул, его пришлось разгрузить, перетащив большую часть добра на драккар. Там же разместили и раненых. На насаде остались только новгородцы, павшие при защите своего корабля. Их решили похоронить в Щучьей Заводи. Там, близ родового буевища, уже стоял насыпанный пятнадцать лет назад курган – последнее обиталище двух десятков лучших гридней воеводы Вышаты. Верно, Щучий старейшина, седобородый Райво, найдет по соседству место и для их земляков.