— В этом вся я. Вы бы прекрасно смотрелись. Брайони, для победы тебе нужен Льюис. Он завоюет сердце каждой женщины, смотрящей шоу, и ты получишь возможность поговорить о Ханне по национальному телевидению. — Она заерзала на своем сиденье. — Дозвонись до него и узнай, прошел ли он. Давай.
— Я не уверена… — смутилась Брайони.
— Если ты этого не сделаешь, это сделаю я.
— Нет! Не делай этого. Я сама спрошу его.
— Отлично. — Мелинда потерла руки. — У меня хорошее предчувствие.
Брайони задумчиво потерла затылок и решила, что Мелинда, возможно, права. В команде с Льюисом она будет еще увереннее проходить каждый раунд. Ей оставалось только надеяться, что продюсер тоже посчитает его идеальным конкурсантом.
Четверг, 13 июля — утро
Звонок входной двери издал слабую трель. Брайони чувствовала себя неловко, приходя сюда. Но та часть, которая контролировала ее эмоции, подталкивала ее. Брайони постучала в дверь еще раз — тук-тук-тук-тук. Тишина. Она снова попробовала и решила, что Льюиса нет дома. Она побрела обратно по тропинке, ее энтузиазм угасал. Она открыла калитку. Дверца издала тот же самый скрип, что и несколько минут назад. Нащупывая ключи от машины, она услышала чей-то крик и обернулась. Льюис высунулся из окна верхнего этажа. Она увидела его обнаженный торс и мускулистые плечи.
— Не уходи! — закричал он. — Я спущусь через минуту.
Она улыбнулась ему и побрела обратно ко входной двери. Через несколько секунд она услышала, как кто-то дребезжит дверной цепью, и на пороге появился Льюис с мокрыми от воды темными волосами и полотенцем на бедрах.
— Извини.
— Прости, что побеспокоила тебя, — запинаясь, пробормотала она, изо всех сил стараясь не таращиться на его подтянутое тело.
— Я был в душе. И не слышал звонок. Я пел слишком громко, — ответил он со своей обычной ухмылкой. — Входи. Подождешь пару минут? Я вытрусь и оденусь.
Он провел ее в гостиную и заметил, как она осмотрелась вокруг.
— Я здесь всего лишь временно, так что не суди обо мне по тому, что видишь. Это всё не в моем вкусе, но дом был уже полностью меблирован. Я больше смотритель и охранник, чем арендатор. Ты бы видела, что лежит на чердаке, — сказал он с усмешкой.
Она уставилась на потертый красный узорчатый диван и коллекцию дружелюбных глиняных сов, выставленных в большом стеклянном шкафу. Глаза сов как будто следили за ней, пока она ходила по комнате. Среди множества картин, висевших на стенах, была фотография семьи Шепард — владельцев дома: двое кудрявых детей сидели, скрестив ноги, перед своими родителями, демонстрируя зубастые ухмылки, в то время как мать и отец приняли более серьезные позы. Мать положила одну руку себе на колено, а другой держала руку мужа. Ее большие зелено-голубые глаза были устремлены на своих детей, гордость запечатлелась на ее сияющем лице, она наклонила голову, словно прислушиваясь к ним. Отец, рыжеволосый мужчина, сидел в расслабленной позе, закинув одну ногу на другую. Общее впечатление было положительным. Брайони задалась вопросом, как бы выглядел ее собственный семейный портрет, если бы он вообще был сделан.