А окна там по причине жаркой погоды были распахнуты настежь…
Просто послышались хлопки, как в ладоши, и Смирнов схватился за грудь, а остальные лишь дёрнули простреленными головами.
Но зато и меня там никто не видел. Даже наши казаки не подозревали, что я куда-то уходил…
После гибели Стесселя начальником обороны всего Квантунского укрепрайона был назначен генерал Кондратенко.
Сразу же резко изменилось отношение к войне. Под Кинчжоу оборонительные позиции были усилены до пяти линий траншей, бетонировались огневые, были установлены дополнительные орудия и пулемёты. Тем более, нам досталось очень много японских трофеев.
И порт Дальний тоже стали укреплять.
Теперь, если что, японцы без сопротивления его уже не смогут захватить.
Наши раненые постепенно выздоравливали. Легкораненые уже все вернулись из госпиталя. Лишь шесть человек тяжёлых пока лечатся ещё…
На этот раз Карноухов обошёлся вообще без ранений. Вон, ходит довольный, светит новеньким Георгиевским крестом.
Мы то, кроме первоначальных шести пушек, и ещё две японские батареи прихватизировали. А каждая захваченная у неприятеля пушка, это один Георгиевский крест для солдат, которые её захватили.
Вот мы посовещались и я решил, кому из казаков кресты давать, а кому просто медали. Но зато без медалей вообще никто не остался. Всем они достались.
Ну и я получил так называемую «клюкву», орден Святой Анны 4-й степени. Даже в газетах об этом напечатали.
Не конкретно про меня, конечно, а о сражении у Кинчжоу и наградах за это.
Полковник Третьяков орден Святого Георгия 4-й степени получил и стал теперь командиром 4-й Восточно-Сибирской дивизии вместо погибшего Фока, а офицеры его бывшего полка, кто тоже «клюкву» получил, как и я, а кто и Станислава с мечами[5].
И даже Фок со Стесселем награды получили! Только вот их «вражины» убили потом…
А наша песня про Лизавету разлетелась по всей стране с газетных страниц. Кто-то даже ноты к ней написал.
А ведь я эту песню для любимой своей лишь пел. Да и наши станичники знали, кому она посвящена…
А потом в Порт-Артур пришёл корпус генерала Штакельберга, по дороге окончательно снявший блокаду и освободивший железную дорогу.
А затем в город вернулся и наместник Алексеев, а вместе с ним прибыла и икона Порт-Артурской Божьей Матери…
Что творилось в этот момент в городе! Стояли парадные коробки солдат и моряков, звонили колокола всех порт-артурских церквей!
А местные жители? Настоящее столпотворение случилось! Всем хотелось, если и не прикоснуться, то хотя бы увидеть эту святыню!
Алексеев прямо на вокзале произнёс прочувственную речь, а потом все двинулись крестным ходом вслед за иконой в главный храм города, где она теперь и будет находиться.