Выхожу из лавки и отдаю покупки Семёнову. Мне навстречу по тротуару движется какой-то подпоручик из пехоты.
Отметив в его образе какую-то странность, я собираюсь садиться в коляску и в этот момент слышу:
— Смерть кровавым палачам! Сдохни, царский прихвостень!..
Я оборачиваюсь и вижу, как давешний пехотный подпоручик целится в меня из нагана…
Время внезапно почти останавливается и пропадают все звуки…
Я вижу открытый рот подпоручика, его блестящие, выпученные глаза.
«Обкуренный он, что-ли?» — мелькает мысль. И сразу же приходит понимание, что же мне показалось странным в этом подпоручике.
Волосы… У него были слишком длинные волосы для офицера…
Ряженый…
Я начинаю уклоняться в сторону от предполагаемого выстрела и понимаю, что не успеваю.
Палец «офицера» медленно-медленно давит на спуск, так же медленно проворачивается барабан нацеленного на меня нагана. Я отчётливо вижу плоские головки пуль в гнёздах этого барабана…
И прыгаю вперёд, прямо на этого ряженого подпоручика…
Время внезапно опять начинает течь с прежней скоростью. Грохочет выстрел, я получаю сильнейший удар в левую сторону, но успеваю сбить террориста с ног.
Его револьвер отлетает в сторону.
Слышу ругань Семёнова, ржание перепуганной лошади…
А я наваливаюсь на бандита и, уже теряя сознание, хриплю:
— Живым брать… Только живым…
Я нахожусь в порт-артурском госпитале уже третью неделю. Пуля этого долбанного террориста угодила мне в грудь, как раз под левую ключицу и повредила лопатку.
Хорошо, что Семёнов мне сразу же перевязку сделал. То есть, сначала он ударом в голову вырубил этого недоделанного кандидата в киллеры, приказал извозчику того связать, а сам уже принялся меня перевязывать. Не позволил мне кровью изойти.
Потом он отвёз меня сразу в госпиталь, а избитым террористом вплотную занялась местная жандармерия. Тот оказался из боевой организации партии эсеров…
В госпитале мне сразу же сделали операцию, вынули пулю и почистили рану. И всё равно, я чуть было дуба там не дал. Хорошо, что станичники мне последнюю таблетку амоксициллина из моей аптечки притащили.
Хоть и просроченная давно, но она мне помогла. Начавшееся было воспаление раны постепенно прекратилось и я пошёл на поправку.
Этот случай, с покушением на такого героического меня, попал во многие газеты. И даже в центральные…
И что тут сразу же началось! На эсеров сразу же повесили всех возможных собак, им же и убийство Стесселя с Фоком приписали!
И вообще… Быть эсэром в России в данный момент, это всё равно, что сразу же признаться в шпионаже в пользу Японии. Бьют их теперь обыватели смертным боем!