В лагере поднялся возмущенный гул.
— Удивил, Павел Сигизмундович, удивил! Интересная у тебя жизненная позиция! — крякнул Ершов. — Надеюсь, ты понимаешь, что это мы не сможем с такого начать?
— Это почему же?
— Да хотя бы в целях твоей личной безопасности! Ты же не сможешь спокойно ходить по улицам после таких опусов!
— Ему до этого момента дожить еще надо! — с нескрываемой угрозой произнесла Валя, держа в руках ножичек. Все женщины в знак согласия закивали.
— Ладно, признаю, немного резковато получилось, — Великопольский понял, что перегнул палку.
— И все? — женщины были крайне возмущены.
- А что мне голову пеплом посыпать или пойти с горя утопиться?
- Лично я, за второе! — не сдержалась Дарья. — Проголосуем?
- Нет. Наказание будет более суровым, — улыбнулась Валентина и перешла на официальный тон: — Павел Сигизмундович Великопольский, вы признаетесь виновным в оскорблении женщины и нарушении ее прав! Вы приговариваетесь…
- К высшей мере наказания! — подражая ее тону, продолжила Дарья.
— И приговариваетесь, — Валя была невозмутима. — К наряду вне очереди на кухне! Будете мыть посуду после ужина! Начнем разрушать стереотипы, сложившиеся исторически!
Дамы одобрительно захлопали, а Дарья даже засвистела.
— Молодцы, девушки! — поддержал Станиславович. — И наказание — то, что доктор прописал!
Павел не рискнул противиться наказанию, но зуб на Воронцову вырос до небывалых размеров. Она снова была виновна в его злоключениях.
После ужина вся грязная посуда была торжественно передана «приговоренному». Павел, скрипя зубами, отправился отбывать наказание. Женщины были довольны — их обидчик получил по заслугам!
Насыщенный событиями день и вкусный сытный ужин сделали свое дело — народ дружно отправился в постельки. Но среди них не было двоих.
— Не спится? — тихо спросил Ростислав, подойдя к сидящей у почти потухшего костра Даши.
— Тебя не касается ни мой сон, ни явь, — ответила раздражённо.
— Я бы хотел, чтобы касались!
— А больше ничего не хочешь? Иди, вон Майю свою целуй. Бабник!
— Ты тоже неплохо с Фимой развлекаешься.
— У тебя нет никаких прав меня упрекать в этом.
- Есть! Я люблю тебя и ты меня любишь!
— Это ничего не меняет. Уже не меняет!
— Нет, все еще можно изменить! Только надо на это решиться!
— Это кто мне о решительности говорить будет?
— Я знаю, что в сложившейся ситуации большая доля моей вины.
— Мы оба виноваты, — уже спокойнее сказала Дарья
— Ну, раз оба виноваты, то, может, вдвоем все исправим?
Дарья подняла на него глаза:
— Я не знаю… как всё исправить…
— Давай, начнем! Главное, начать!