Моя рука несмело сжала его колено. Мы молчали. Да и что тут можно было сказать? Что мне очень жаль? Но разве это то слово, которое было соизмеримо его боли?
Арсений внутри меня зашевелился, с чувством пнув в бок. Ему как раз было чуть больше шести месяцев, и я невольно подумала о том, что бы почувствовала я, случись пережить то же самое, что и Игорю с его женой. Стало страшно, захотелось обхватить себя руками, защищая… ребёнка. Может быть, перспектива материнства и не делала меня счастливой, но даже я понимала, что он — это самое важное.
То, что я сделала дальше, мало объяснялось логикой: повинуясь импульсу, я ухватилась за ладонь Игоря и положила её на свой живот, как раз в то место, где Сеня ощущался активней всего.
Ключевский вымученно улыбнулся и кончиками пальцев провёл по животу.
— Мы не первые, и, увы, не последние. По крайней мере, я успокаивал себя именно этим. Было больно и… бессмысленно. В голове всё время крутился вопрос: «Почему наша дочь? Почему она?» Но ответа не было, и с этим просто нужно было как-то справиться. Я держался ради Вики, а вот она… совсем расклеилась. Смерть Евы будто бы надломила в ней что-то, лишив всякого желания жить. Она скорбела, а я ничего не мог с этим поделать. Все обещали, что время лечит, но легче не становилось. Я пытался хоть как-то расшевелить её, но наш дом с каждый днём всё больше и больше напоминал склеп, где она просто лежала на кровати и смотрела в одну точку, и единственное, что она просила, — это оставить её в покое. А потом мне нужно было выходить на работу, решил, что, может быть, хоть это позволит разорвать тот замкнутый круг, в котором мы оказались. На службе оказалось… тошно. Каждый считал своим долгом выразить мне соболезнования, изливая мне на голову всё своё сочувствие. Я сидел на летучках и задыхался от этих жалостливых взглядов. Но опять-таки это всё такие мелочи, ибо однажды, придя домой, я обнаружил Вику… наглотавшуюся каких-то таблеток.
Я испуганно закрыла рот своей ладонью, и Игорь тут же покачал головой.
— К счастью, всё обошлось. Но это был знак, что больше так жить нельзя, и я потащил жену по врачам, психотерапевтам и прочим умельцам. И знаешь, это помогло, постепенно вернуло её почти к прежней жизни. Она снова начала интересоваться тем, что творится в мире, общаться с друзьями, улыбаться, вернулась на работу. И я… выдохнул, поверив, что счастье… оно возможно.
— Опять будет какое-то но?
— Как видишь, — развёл он руками. — Наш брак всё-таки не выдержал, и однажды я застал её… в офисе целующейся с коллегой. Представляешь, какая банальность?