Мысль рвала моё сердце на части, я буквально уревелась, пуская горькие слёзы и воя в потолок. А когда сил не осталось, я встала на ноги и начала собирать вещи. Действовала на автомате, даже не отдавая себе отчёта, что именно делаю. Мне даже стало казаться, что принятое решение принесло мне успокоение, но это было лишь внутреннее оцепенение, отключившее все мои эмоции.
Когда Ключевский вернулся домой, я уже вытаскивала вещи в коридор.
— Что происходит? — через силу выдавил из себя Игорь.
— Я ухожу, — без всяких эмоций сообщила я, вытаскивая с обувной полки свои кроссовки.
Он даже не стал задавать уточняющих вопросов, невпопад заметив:
— Арсений в порядке.
— Хорошо.
Я завязывала шнурки, а он стоял надо мной и молчал. И лишь когда я начала собирать свои куртки в кучу, он горько заметил:
— Ты не уйдёшь.
И тут меня прорвало. Опять.
— Уйду. Я уже ухожу. Потому что… потому что я больше не могу. Не могу и не хочу. Это не моя жизнь, не то, о чём я мечтала, к чему стремилась. Ты хотел сына? Вот и получай, теперь он полностью твой…
«...У тебя получится гораздо лучше, чем у меня», — добавила уже про себя.
— Всё сказала?
— Да.
Подхватив свои вещи, я прошла мимо Ключевского к двери и дрогнула лишь там, повернувшись к нему:
— Передай ему, что…
«Мама просила передать, что любит тебя», — бабушкин голос эхом отозвался в голове. Я не хотела быть моей матерью и давать Арсению надежду. Ведь надежда, как известно, — самый страшный враг.
— … мне очень жаль, что всё вышло именно так.
***
Захлопнув за собой дверь, я отрезала себе все пути назад, лишив самого главного.
Я уходила из дома Ключевского ровно с тем, с чем и пришла, не прихватив ни одной вещи, подаренной мне им. И даже денег в кошельке хватило ровно на один проезд до общаги. Естественно, никто меня там не ждал, моё место давно было отдано другой девочке, которая буквально впала в шок от моего прихода.
Света торжественно нарекла меня идиоткой, заявив, что только полная дура может уйти от мужика, ничего не поимев с этого.
Спасла меня Надюшка, не пожелавшая выгонять меня обратно на улицу. Мы с ней почти целый месяц проспали на одной кровати, страдая по утрам от болей в спине.
Поскольку терять мне больше было нечего, то уже на следующий день после своего побега от Ключевских я заявилась в офис к Вадиму Пестову, сжимая в руке измятую визитку годичной давности. Вадим тогда знатно опешил, заявив, что ничем не может мне помочь, но я была настойчива, почти каждый день обивая порог его кабинета, пока он не сдался и не позвонил Игорю… но об этом я не знала, полагая, что добилась всего своим упорством.