Игорь появился на служебной кухне как-то совсем незаметно. Стоя у кофемашины на пару с Морозовой, они о чём-то тихо, но бурно спорили.
— Хорош, — мечтательно вздохнула Ника, заговорщицки толкнув меня в бок, видимо, ожидая ответных восторгов.
При виде Игоря в груди предательски что-то ёкнуло, но внешне я и бровью не повела.
— Обычный, — пожала плечами, запрещая себе в открытую пялиться на Большого Босса.
Мы не виделись с ним с самых выходных, что меня более чем устраивало. И дело тут было вовсе не в обиде — хватило одного вечера вдали от него, чтобы осознать степень своей же глупости. Вместо того, чтобы отшутиться, как делала это обычно, я выставила себя полной дурой, которая выдумала невесть что. Собственная наивность больно била по самооценке. Но ведь все эти взгляды, намёки, внимание… невольно заставили меня поверить в то, что я действительно что-нибудь, да значу для него. Но нет, жизнь оказалась куда прозаичней, чем мне могло показаться в самом начале нашего знакомства, и его «нравишься» имело вполне конкретный подтекст. Отреагируй я иначе, не было бы никакой проблемы. В конце концов, он ничего мне не обещал, а всё остальное я надумала уже сама.
— Ох, Леська, — вздохнула Саушкина. — Таких мужиков днём с огнём не сыщешь.
А что их искать, если они сами звонят.
— Таких — это каких? — встрепенулась, отпихивая ненужные воспоминания.
— Ну как, — растерялась от моей «непонятливости» Ника, — такой красавчик!
Я оценивающе покосилась в сторону Ключевского, который в этот самый момент галантным жестом протянул Регине чашку с горячим кофе. Такая малость, но всё равно мне стало неприятно. Он со всеми был таким… обаятельно-обходительным. Нет, специально он никого не очаровывал, не льстил и даже особо не флиртовал. Просто Игорь умел располагать к себе, и уже минут через пять общения собеседник начинал смотреть на него чуть ли не влюблёнными глазами.
— Пф-ф-ф, — фыркнула, мстительно заметив: — Он же старый!
Ника, отправившая в рот очередную печеньку, едва не выплюнула её обратно. Настолько её шокировало моё заявление.
— Олеська, ты чего? Ему же лет тридцать всего лишь.
— Ну так уже и не двадцать, — с видом знатока заявила я. И со священным ужасом в голосе добавила: — Ты только подумай, лет через десять ему будет сорок…
— И что? — почти шёпотом спросила зачарованная «коллега».
— И всё, — зловеще округлила я глаза. — Эректильная дисфункция и Альцгеймер.
— Тьфу на тебя, — выругалась Саушкина, махнув на меня рукой и отвернувшись в сторону, должно быть, размышлять о незавидной участи сорокалетних.