На самом деле никаких предубеждений по поводу его возраста у меня не было, просто... само собой вырвалось, как реакция на раздражающие восторги Ники, на некстати вспомнившиеся слова Ключевского, сказанные им в «Элефанте», что его, видите ли, малолетки не интересуют. Ага, как же!
Нужно было заканчивать нашу кофе-паузу и идти работать дальше, но я не смогла удержаться от того, чтобы последний раз не покоситься в сторону Ключевского. Представьте мой ужас, когда, повернув голову чуть вбок, я наткнулась на пристальный взгляд серых глаз — сегодня они действительно были светлее обычного. Его лицо не выражало никаких особых эмоций, лишь дежурная улыбка и слегка сведённые в задумчивости брови. Рефлекторно опустила голову вниз, чувствуя, как предательски заливаюсь краской, словно пойманная на чём-то непристойном. Хотя, казалось бы, что я такого сделала? Всего лишь посмотрела… Но не это ли было первым звоночком того, что он мне небезразличен? Эта мысль меня и отрезвила, заставив разозлиться на всех сразу: и на него, и на себя. С вызовом вскинула голову, убеждая себя в том, что мне нет никакого дела до его мнения. Игорь же продолжал стоять на месте и снисходительно глядел на меня, как будто наперёд знал все мои мысли. Это смущало и злило одновременно, потому что не было у него прав на этот покровительственный вид.
— Здравствуйте, Игорь Валерьевич! — почти на всю кухню пропела Ника, обнаружившая, что внимание объекта её обожания направленно в нашу сторону.
Мы с Ключевским вздрогнули практически синхронно. Что не осталось незамеченным для стоявшей рядом Регины. Не скрывая своего недовольства, она упреждающе посмотрела на меня. Ну вот, только новых проблем с Морозовой мне не хватало! Но пока мне было не до этого, ведь этот гад с ямочками на щеках прямой наводкой направился к нашему столу, в несколько шагов преодолев расстояние между нами.
— Девушки, — с чинно-благородным видом поздоровался с нами Игорь. — Как продвигается ваша практика?
— Всё замечательно, Игорь Валерьевич, — тут же с готовностью залепетала Ника. — Нам та-ак здесь нравится, это та-а-акой опыт.
Невольно поморщилась: столь очевидного подхалимства не признавала даже я, хотя на счёт самой практики не имела ничего против, особенно если вспомнить, какими усилиями мне удалось сюда пробиться.
— Рад слышать, — одарил он нас своей любезностью. — А вы, Олеся…
— Юрьевна, — на автомате выдала я, недовольная тем, что некоторые нарушают установленные правила. Или же воскресный инцидент аннулировал все наши договорённости?