— Оля! — Странные интонации в голосе Зары заставляют открыть глаза. — Оль… — неверяще мотнув головой, она садится передо мной на корточки. — Оль, ты помнишь?.. — Тёмный взгляд не отрывается от моих глаз и что-то щёлкает в голове. Словно кадры фотоплёнки.
Удар.
Чёрный блестящий бок джипа.
«Давай мы тебя добросим? Всё не самой тащиться!»
Архив.
Крамель.
Зара и Стэтхем.
Игорь.
И пять лет в «Олд-Арне». Под боком моего личного айсберга.
— Да… Наверное. Подожди, Зар! — прошу я, хватаясь за голову.
Боли нет, но внезапно вернувшиеся воспоминания оглушают сумбурностью. Мне нужно пять минут тишины, чтобы хотя бы просто восстановить хронологию. В это время что-то происходит вокруг — приходят врачи, меня о чём-то спрашивают, я что-то отвечаю. Наверное, бессмысленное, потому что меня нет — я там, где по пустым полкам памяти послушно раскладываются, казалось, утерянные воспоминания.
И укол в плечо только подтверждает недовольство врачей.
— Что это? — морщусь я, прижимая ватку к коже.
— Ничего особенного, — спокойно поясняет Иван Петрович, мой лечащий врач. Хотя у меня таких врачей, стараниями Саши и… Саши полбольницы. — Всего лишь лёгкое успокоительное, чтобы воспоминания не спровоцировали новый приступ. Вы даже не уснёте.
— Явный прогресс! — насмешничаю я.
Тот обморок они тоже назвали приступом и пару дней держали меня фактически во сне.
— Если вдруг что, вы знаете порядок действий! — напоследок серьёзно предупреждает он Зару и выходит из палаты.
— Уже даже я его знаю, — хмыкаю я и отвлекаюсь на то, чтобы убедиться в отсутствии крови и выкинуть ватку.
— Ты, правда, всё помнишь? — каким-то придушенным голосом спрашивает она и я перевожу взгляд на неё. — Оля! — и застаю отчаянный шёпот и то, как она без сил опускается прямо на пол передо мной.
— Зар, ты рехнулась?! — Попытка её поднять закономерно заканчивается ничем. — Зара, ты плачешь, что ли?
— Дура ты! — сквозь слёзы смеётся она и крепко меня обнимает.
— Так, а кому из вас плохо-то было? — раздаётся от двери ехидный Сашин голос. — Чтобы вы знали, я даже до парковки не успела дойти, как мне позвонили и сказали, что в твою палату был вызов.
— Да никому не было плохо, — улыбаюсь я, вытирая две всё-таки прорвавшиеся слезинки. — Это всё твои перестраховщики! Ты тут всю больницу умудрилась запугать?
— Не поверишь, даже Иванченко, — хмыкает она и подходит к нашей живописной группе. Я всё ещё в кресле, Зара всё ещё на полу. — Один Кивацкий тут самый смелый. Настолько, что даже из операционной меня выгнал.
— Это он зря, — весело качаю я головой. — Ты же не забудешь и отомстишь.