Короткий звонок заставляет Зару облёгченно выдохнуть. Хотя бы у них всё сложится!
Не в силах решиться, она продолжает стоять у подоконника, почти напротив Олиной палаты. Как? Что сделать, чтобы вернуть прежнего Влада? Пусть ехидного, вредного и упирающегося, но прежнего. Услышав шаги, она переводит взгляд и не верит.
— Это что за парк такой?! Или ты так торопился?
— Этот, — Дальский мимоходом показывает на окно, заставив её хмыкнуть.
— Чтобы ты знал, этот парк называется сквер.
— Да хоть роща! — морщится он и останавливается напротив двери в Олину палату.
— Страшно? — Зара с интересом склоняет голову к плечу, заработав его недовольный взгляд. — Иди, Саш, какой смысл тянуть.
— И это говоришь мне ты, — качает он головой. — Влад по-прежнему…
— Иди, — перебивает Зара. — Всё остальное потом.
Решительно вздохнув, словно перед прыжком в воду, Дальский открывает дверь и заходит в палату.
Чем заняться на законном больничном? Да много чем. Например, устроиться полулёжа и подолгу сидеть, ожидая, когда расслабляться дрожащие мышцы. Кивацкий сказал, что это нормально и через полгода я смогу бегать марафоны, но сейчас от этого не легче. Дрожь в пальцах тоже напрягает, но и это, по его словам, пройдёт.
Всё пройдёт, и печаль, и радость. Всё пройдёт, так устроен свет.
Смешок вырывается помимо воли и я откидываю голову на подушку, закрыв глаза. Внезапно и вдруг мне стало некуда бежать и нечего делать. Странное ощущение, но приятное. Давно стоило остановиться, посмотреть вокруг и осознать, что, даже не день, эта минута никогда не повторится.
Жизнь преподала мне хороший урок, который я вряд ли смогу забыть.
Звук открывшейся двери заставляет с трудом разлепить глаза. «Вы даже не уснёте». Так и верь врачам! Но от того, кто останавливается, едва ли сделав полшага внутрь, сон не просто улетучивается — его сдувает ураганным ветром.
Саша смотрит на меня напряжённым взглядом, я, садясь в кровати, отвечаю ему тем же.
Ну почему нельзя было подождать?! Сообщить о моём, полностью вернувшемся в строй, сознании могла только Зара и я понимаю почему он здесь. Сама поступила бы также, но…
Я — женщина. Причём женщина, привыкшая чувствовать себя красивой! И то, что он видит меня в пижаме, похудевшую на десять килограмм и с волосами, едва ли длиннее его собственных, напрягает. Настолько, что я нервным движением взлохмачиваю только-только отросшую шевелюру и подтягиваю одеяло.
— В городе закончились архивы? — пытаюсь пошутить я, но он лишь улыбается в ответ.