У Юны, например, день начался, когда солнце ещё не показалось над горами. Она спустилась вниз, в купальни — в сопровождении верного Туюра. Искупалась в прохладной кристально-чистой воде, долго расчёсывала волосы — её тяжелая грива шелково скользила по черепаховому гребню и между пальцами. Дорогое медное зеркало в половину её роста — подарок матери к свадьбе, которое Юна держала в купальне — придавало всему теплый золотисто-красный оттенок, добавить сюда золотой свет свечей — получалось волшебство. Кажется, этот предмет, купленный когда-то дедом за табун в двадцать лошадей, обладал свойством превращать обычную женщину в дивную красавицу. Юна не обманывалась — она была обычной. И не красотой когда-то очаровала мужа, а рассудительной дерзостью, ловкостью, умением поддержать разговор, и ещё тем, что забавляла его, пожалуй. И умением заваривать чай, может быть? Это не шутка. Ему нравилось.
Её любил лучший из мужчин, и она благодарила судьбу за каждый из прожитых с ним дней. Но теперь она одна, и уже скоро покинет Дьямон. И придется выйти замуж и родить сыновей — они будут нужны её новым владениям. Да, ей, как и малышке Челле, нужны сыновья. Но это дело будущего.
Она собрала волосы узлом и заколола длинными серебряными шпильками. Повернулась к Туюру, который молча ожидал с уже засученными рукавами, кивнула ему. Потянула за узел, и тонкое полотно, обернутое вокруг её тела, упало вниз. Она переступила через ткань и подошла к лавке, покрытой шелковым одеялом, и легла лицом вниз.
— Спину, моя тани? — раб подошел, сразу принимаясь за дело. — Плечи и колени?
Сначала погладил плечи, потом его ладони скользнули по спине вдоль позвоночника, обняли на мгновение тонкую талию, обернутую тонкой цепью зачарованного пояса, и вернулись к плечам. Первые прикосновения были мягкими и легкими, но каждое следующее становилось сильнее, пальца глубже давили на тело…
Туюр был деловит, сосредоточен. И он был раб, поэтому Юна его не стеснялась. Если его хоть как-то смущало или волновало обнажённое женское тело, то он никак не давал этого понять. Его умелые руки дарили тани-хозяйке бодрость и хорошее настроение на весь день, напрочь убирали грусть или головную боль, если такая напасть случалась. Юна это ценила.
Кстати, когда Юна просыпалась рядом с мужем, крепких объятий тана Суреша было достаточно, чтобы искусство Таюра не требовалось почти никогда…