Аста поспешно занесла цветы внутрь, плотно прикрыла дверь. Понюхала. Розы пахли дивно — зеленью, свежестью и собственно розами, и голова закружилась. И Аста подумала, что это так радостно, наверное — получать в подарок вот такое, недолговечное и ненужное в хозяйстве!
Отчего-то вспомнился мужчина, которого она заметила вчера рядом с Сайгуром. Одет необычно, и невзрачный — рядом с Сайгуром все такими кажутся. И как он на неё посматривал. Вот же… Если это он, то хоть не украл цветы?!
Некстати! Пусть и приятно!
Сайгур удивился, когда Фурати передал ему приглашение от леди Юны на чашку чая. Да-да, граф понял верно, — подтвердил он. Это означает разговор с глазу на глаз.
Старый лорд при этом глянул как-то… озадаченно, что ли? Вчера ни за что наорал и грозил убить кувшином, причём до того, как Сайгур напортачил, срубив рододендрон. Если бы после — было бы хоть понятно, отчего гневается его милость Рука Короля.
Что ж, увидеться с Юной, да ещё за чаем — немного примиряло с действительностью. Маленький подарок посреди этого сумасшествия. Хотя сам чай… Сайгур не любил этот отвар из сена, но если ей нравится, он выпьет.
Его впустил массажист, Таюр. Массажист, что б его! Низко поклонился.
— Тани сейчас придёт, милорд, — кланялся, а смотрел так, словно это он, граф Дьямон, был у него по меньшей мере на побегушках.
Бывают же нахальные… массажисты.
И хорошо, что Юна пришла быстро. Махнула рукой Таюру:
— Иди. Туда, — и показала на дверь, в которую вошёл Сайгур.
Потому что раб сначала направился в противоположный угол — там была дверь, ведущая во внутренние комнаты.
Раб, секретарь, массажист. И при этом не мужчина. Сайгура его вид отчего-то раздражал, хотя он обещал себе ни за что не показать этого Юне.
Таюр опять поклонился и быстро вышел из покоев. А Юна тут же лично принялась заваривать «сено». Попутно улыбнулась Сайгуру:
— Садитесь, милорд. И не сердитесь на моего помощника. Поверьте, в делах он бесценен, очень облегчает мне жизнь.
— Сержусь, с чего бы? — удивился Сайгур, усаживаясь на высокую скамью, которой не было в кабинете раньше. — Даже не думаю.
Ну да, смотреть на Юну снизу вверх ему не нравилось. Она это учла. Она просто умница.
— Вы так выразительно смотрите на него, — пояснила Юна. — Между тем он ведь ни в чем перед вами не виноват. Как и не виноват в том, что в юности был продан и искалечен, — она произнесла это просто.
Однако за этим стояло уверенное сочувствие и расположение, и Сайгуру захотелось смягчить невольный эффект своих «выразительных» взглядов.
— Я ему завидую, — он приправил это шутливой улыбкой, понимая, что шутки в его словах самая малость. — Он может говорить с вами сколько угодно. Быть с вами рядом. Я бы это ценил. Всё запретное привлекательно, да, миледи? Я бы даже местами с ним поменялся, ненадолго, — получается, не соврал, хотя зря сказал, конечно.