— Какие же способы?.. Хотя, постойте… — его осенило, и пошли другие мысли. — Ключ от Дьямона в каком смысле? Птичку не вставишь в прорезь замка. Это просто подвеска. Это ключ от Ворот Гемм?
— О, милорд… — кажется, он опять удивил её. — Вы догадались. Да, именно так. Вот там вас не остановит стража. Даже не заметит. И вас, и ваших спутников. Надо всего лишь коснуться птичкой арки ворот.
— Вы колдунья, леди, — сообщил он. — Читаете мысли. Благодарю вас. Ключ, говорите. А что ещё?
— Не знаю. Но теперь это и неважно.
— Этих ворот не должно быть, — не удержался он. — Ворота, над которыми у вас нет власти. Это прореха в защите замка.
— У меня власть есть, я хозяйка, — пояснила Юна, — но понимаю вас. Муж рассказывал, что он тоже долго привыкал и приручал Дьямон. Хотел строить новый замок, дальше вдоль дороги — для себя. А здесь Ворота Гемм, есть тайные переходы — я не знаю и четверти. И всякое преимущество имеет оборотную сторону, но что поделать. Мы не были внакладе.
— Вас завоевала Кандрия.
На это Юна лишь пожала плечами.
— Откройте ворота, — посоветовала она. — И доверьтесь надежному человеку. Потом непременно верните птичку брату. Она точно не ваша.
— Да, леди, я так и сделаю, — согласился он. — Удивительно, за всё время я узнал от вас и много полезного, и ещё больше неприятных вещей. Но всякий раз слушать вас для меня удовольствие. Вы колдунья.
— Просто я вам нравлюсь, лорд Сайгур. Да?
— Миледи, — он не ожидал и растерялся.
Да, она нравилась.
— Это не так? — её тонкая бровь насмешливо изогнулась, а на губах дрожала улыбка.
— Это так, леди, — его голос отчего-то вдруг охрип. — Только…
Это было так. Но ей ведь не надо говорить с ним об этом. А ему точно нельзя на что-то рассчитывать.
— Только что толку? — грубовато закончил он.
— Вы правы, ни малейшего. Пусть Ясное Пламя вам поможет, милорд.
Она отошла от Сайгура — к ним послу тану Умару.
Юна пошутила. Но своей шуткой она растревожила чувство, спрятанное так далеко и глубоко, как только было возможно. И всё равно ведь оно то и дело вырывалось из пут, выскальзывало, жалило и напоминало о себе, однако он не позволял себе никчёмных желаний. А теперь ему отчаянно захотелось смять губами эти пухлые, красиво очерченные губы, по насмешливой брови провести пальцем, и не останавливаться долго — сколько захочется.
Вот же… размечтался. Как будто больше не о чем.