— Да-да, — кивнула Юна, и села ещё прямее, сплетя пальцы в замок. — И что же стало с тем несчастным джабуранцем? Он хоть жив остался? Я про раба, с которым сражался Фунир. Ты говорила, он джубаранец?
— О нет, моя тани, он кандриец. Большой, сильный мужчина. Я ходила смотреть, помогала служанкам княгини. Он такой… красивый, хотя мне никогда не нравились кардрийцы, моя тани. Но это пока скрывают. Говорят про это только в покоях княгини. Потому что ей плакалась тани Кариду. И тани Сафу тоже, она вчера подняла такой шум!
— А тётушке Сафу что не так?
— Моя тани, все знают, что ей нравятся большие и сильные кандрийцы. Вы просто были ещё маленькой, а потом замужем и далеко, вот и не знали. Вы побледнели, тани? Может быть, открыть окно? Душно здесь…
— Открой как можно шире, и дай воды. Холодной! Я просто устала.
Горничная метнулась, подала чашку, Юна выпила. Ну держись, тётка Сафу…
— Когда, говоришь, состоялся этот бой?
— Третьего дня, моя тани…
Перед уходом Юна взяла из шкатулки и надела еще несколько украшений. Главное — ожерелье с подвеской в виде крупного изумрудного «глаза», с перламутром, жемчугом и сапфирами. Украшение покойной матери, которое много лет вожделела Сафу. И ещё кое-что по мелочи…
Юна пошла одна. Идти было всего ничего — пересечь мощёный красным и серым камнем двор дома Тураи, потом — крошечный садик, открыть калитку и оказаться уже в садике «женского» дворца — той части дворца, что традиционно была отдана княгине и её ближним, там же жили и остальные женщины княжеской семьи. Юна, не имей она своего дома в Измире, тоже могла бы там поселиться. Но у себя лучше — больше свободы, доверия слугам, меньше любопытных глаз, и ни о чем не надо спрашивать позволения…
Её приветливо встретили.
— Ах, девочка моя, — княгиня Шалалу поднялась с широкого кресла, чтобы её обнять. — Покажись мне, — она повертела Юну в разные стороны. — Хороша. Только лучше стала! Тебе тяжело пришлось, мы знаем. Но хороша! Не передумала уезжать?
— Мне придется. Не хочу терять владения в Кандрии, — Юна невинно взмахнула ресницами.
— Понимаю, милая, — закивала княгиня. — Это правильно. Пусть наша кровь собирает как можно больше земель, от восхода и до заката. Но Кандрия, согласись, ужасная страна. Там женщины внушают жалость, они не умеют красиво одеваться, не умеют себя вести. Кандрийские мужчины просто дикари! И ты решишься туда уехать?
— Что поделать, моя княгиня, — Юна развела руками. — У всех свои недостатки.