– Эммм… М-мастер Нико велел спросить тебя, не нужно ли тебе чего? – проблеяла окончательно потерявшая всякое расположения духа Мия и поспешила закончить обязательный диалог: – Тогда если нет…
– Посох.
– Что прости? – Мия в первое мгновенье даже не поняла, что впервые услышала голос этого странного парня.
– Мне нужен посох.
– Аммм… Эммм… Давай я узнаю, что можно сделать…
– Ну что там, Мию? Этот хмырь уже ушёл? – наружу протиснулся первый охранник, первым делом оглядываясь по сторонам, а уже после перенеся внимание на застывшую парочку. В одной руке он держал короткую, в полтора метра длиной, глефу, а в другой – душистую, только с печи сдобную булку.
– Не надо. – Покачал головой беловолосый и не выпуская корзинки из левой руки шагнул в сторону напрягшегося стражника.
– Что ты… Уххккххх… – мужчина успевший направить лезвие глефы в сторону парня, не смог отследить следующее его движение и свободная рука парня, мягко коснулась кольчуги на груди стражника, после чего тот ничком упал на землю.
Крааак!
Подхваченное древковое оружие, было тут же направлено вниз и сломано в месте перехода лезвия в древко одним движением ноги худощавого на вид парня.
Крутанув вокруг своей оси полученный импровизированный посох, он повернулся к ошарашенной служанке и кивнул ей.
– Этот сойдет. Спасибо за угощение.
И направился вниз по склону, в сторону озера.
* * *
Главный зал в монастыре, центральное помещение всего обширного комплекса – внушало. Не только своим размером, но и той атмосферой которое несло в себе это место. Сотни свеч, чаши с благовониями, гранитные скульптуры мужчин и женщин, застывших в разнообразных позах, образовывали ровный круг, вокруг центральной, массивной статуи божества этого храма. У каменного основания на простых циновках из тонкой лозы сидело трое мужчин и неторопливо пили травяной чай из глиняных чашек. Первый был высоким, мускулистым мужчиной, с руками скорее воина, чем миролюбивого монаха. Правую сторону его лица пересекал длинный, ветвистый шрам, бывшей рваной раны, что создавало неприятное впечатление, когда он говорил или использовал мимику.
Второй, и сидевший посередине, был самым старшим из троицы. Морщинистое лицо, длинная козлиная бородка создавала впечатление о странствующем мудреце, готовом за чашку риса поделиться своей мудростью. Третий же с виду был вполне обычный. Немолодой уже мужчина, одетый, как и остальные двое, в что-то напоминающее тогу тибетского монаха и с такой же лысиной как у остальных. Уже добрый десяток минут никто из них не произнес и слова. Тишина в храме нарушалась лишь тихим прихлёбыванием горячего напитка из чашек монахов.