Другими словами, обывательство - это то, что мы бы называли «нормальным неврозом». Большинству людей удаётся выяснить, как можно безопасно жить в пределах возможностей определенного набора социальных правил. Обыватель верит, что, оставаясь на низком уровне личностной активности, оно избежит потери равновесия, которой грозит ему опыт; обывательство живёт, как сказал Кьеркегор, «за счёт утешения банальностью». Его анализ был написан почти за столетие до того, как Фрейд заговорил о возможности «социальных неврозов», «патологии целых культурных сообществ» >34.
Другие Порывы к Свободе
Трёхмерная типология Кьеркегора не исчерпывает истинную сущность человека. Он знает, что не все люди так «непосредственны» или поверхностны, так непринужденно встраиваются в свою культуру, так надёжно встраиваются в материю и других людей, так доверчиво отражают их мир. Кроме того, сравнительно малое количество людей оказываются в состоянии психотической крайности, некоторые достигают определённой степени самореализации, не впадая в полную бездуховность или рабство. И здесь анализ Кьеркегора становится наиболее показательным: он выгнать людей из их собственной лживой жизни, которая выглядит как настоящая, в которой они сами выглядят словно успешные, полноценные, подлинные люди.
Есть тип человека, который очень презирает «непосредственность», который пытается развивать свою внутреннюю сущность, основывать свою гордость на чём-то более глубоком и внутреннем, создавать дистанцию между собой и средним человеком. Кьеркегор называет такой тип человека «герметически отчаявшимся». Он немного больше озабочен тем, что же значит быть человеком с индивидуальностью и уникальностью. Он наслаждается уединением и периодически удаляется, дабы поразмышлять, возможно, чтобы лелеять идеи своего внутреннего «я» о том, каким он могло бы быть. Это, в конце концов, на словах и на деле, единственная настоящая проблема в жизни, единственная стоящая озабоченность человека: каков его истинный талант, его тайный дар, его подлинное призвание? В каком смысле человек может быть подлинно уникальным, и как он может выразить эту уникальность, придать ей форму, посвятить её чему-то вне себя? Как человек может взять свое личное внутреннее существо, великую тайну, которую он чувствует в своём сердце, свои эмоции, свои стремления и использовать их, чтобы жить исключительно, чтобы обогатить особым качеством своего таланта как самого себя, так и всё человечество? По юности большинство из нас мучается этой дилеммой, выражая её словами или мыслями или же простой оцепеневшей болью и тоской. Но обычно жизнь засасывает нас в стандартные занятия. Социальная система героев, в которой мы рождены, чертит пути нашего героизма. Пути, которым мы подчиняемся, которыми мы формируем себя, чтобы угодить другим, стать теми, кем они ожидают нас видеть. И вместо того, чтобы работать над нашей внутренней загадкой, мы постепенно отступаемся от неё и забываем о ней, становясь поверхностными людьми, которые вполне успешно играют в стандартную героическую игру, в которую мы попадаем случайно через семейные связи, с помощью рефлекторного патриотизма или простого стремления к потреблению и желания размножаться.