Эмоциональная амбивалентность Causa Sui
Затруднительная проблема всего нашего обсуждения содержится в одном признании Фрейда к Карлу Абрахаму: что беспомощность была одной из двух вещей, которые он всегда ненавидел больше всего [49]. (Другой была бедность - потому что она означает беспомощность.) Фрейд ненавидел беспомощность и боролся с ней, а эмоциональное чувство полной беспомощности перед лицом пережитого опыта было слишком сильным, чтобы он мог его вынести. Это в полной мере раскрыло изнанку зависимости, которую он пытался контролировать. Такая постоянная работа над собой, которую проводил человек, стремившийся занять лидирующее положение [на котором оказался] Фрейд, должна была отнимать невероятное количество энергии. Неудивительно, что, когда Фрейд приходил в себя после второго обморока, было слышно, что он сказал: «Как это, должно быть, сладко - умирать» [50]. И нет никаких оснований сомневаться в отчёте Юнга об этом происшествии, который полностью состоит из:
Когда я нёс его, он наполовину пришёл в себя, и я никогда не забуду этот взгляд, который он бросил на меня, как будто я был его отцом [51].
Как приятно, должно быть, освободиться от колоссального бремени само-превосходящей, само-формирующейся жизни. Ослабить хватку своего "центра" и пассивно отдаться вышестоящей силе и власти – и что за радость в такой уступчивости: комфорт, доверие, облегчение в груди и плечах, лёгкость на душе, ощущение того, что тебя поддерживает нечто большее, менее подверженное ошибкам. С его собственными, отличительными проблемами, человек - единственное животное, которое зачастую может добровольно погрузиться в глубокий сон смерти, даже зная, что это означает полное забвение.
Но во всём этом есть амбивалентность, в которой - как и все мы - оказался Фрейд. Доверчиво раствориться в отце, или в его суррогате, или даже в Великом Отце на небесах - значит отказаться от проекта causa sui, попытке стать отцом самому себе. И если вы откажетесь от того факта, что ваша значимость принижена, ваша судьба больше не будет вам принадлежать; вы останетесь вечным ребёнком, прокладывающим свой путь в мире взрослых [ведь вы сами согласились, что не способны на большее]. И что это за мир [разве он взрослый и совершенный?], если вы способны привнести в него ещё что-то совершенно новое, всемирно-историческое и революционное? Вот почему Фрейду приходилось бороться с уступками - он рисковал вычеркнуть всю свою личность [поддавшись миру "взрослых"]. Он плёл свою собственную паутину [свой зрелый мир]; как он мог запутаться в чужой [мог ли он поддаться уже чужому сформированному "взрослому" миру]? Больше, чем кто-либо другой, Ранк понимал проблему простых смертных [их груз], которые прогибаются под [своими новыми революционными] гениальными работами [когда нужно сплести свою паутину]: где они могут получить поддержку для своих смелых и затмевающих [прежние видения "взрослых"] творений? Мы подробнее остановимся на взглядах Ранка в следующей главе; здесь же очевидно, что Фрейд решил продолжить свой проект