Если бы не бесконечное количество «но», не позволяющих мне поддаться на его провокации, возможно, я бы смогла стать ближе к Лису. Но… снова «но» в виде его возраста и моей не симпатии к настойчивым брюнетам, подглядывающим исподтишка в душе.
Оставляю кабинет напоследок, аккуратно перекладывая документы Марка Захаровича, с которыми Лис, видимо, ещё не разобрался и новые папки, принадлежащие Лису. Из одной из них выпадает листок и, перевернув его, вижу фотографию. Лис, рядом женщина и девочка лет десяти.
Его семья… Кретов улыбается и, кажется, они счастливы, обнявшись и прижавшись друг к другу. Зеленоглазая симпатичная брюнетка, вполне подходящая Лису и девочка, похожая на него. Но Света сказала, что дочка подросток, значит, фото старое. Хранит, как память? Память о ком ‒ жене или дочери? Ещё несколько минут рассматриваю фото, а затем вкладываю обратно и покидаю номер, прихватив вещи хозяина.
Отношу девочкам, с указанием, что нужно сделать всё срочно и предельно аккуратно, чтобы до возвращения Кретова одежда была в его номере. Судя по всему, сегодня на нём последняя чистая рубашка, а мы не можем позволить, чтобы хозяин выглядел неподобающе. Всё равно, как я к нему отношусь ‒ работа превыше всего.
Прощаемся с Лесли, который почти рыдает, расставаясь с Зоей на неопределённый срок, и как всегда, обнимает всех, словно родных. Если не брать в расчёт нашу с Кретовым утреннюю стычку, рабочий день проходит вполне спокойно и без неожиданностей, что позволяет уйти домой раньше, не дождавшись Лиса.
По пути забегаю в гипер и, набрав продуктов, спешу домой, чтобы увидеть Мишу, который мне так и не перезвонил сегодня. Повторно набираю его номер, но теперь включается автоответчик, оповещая, что абонент недоступен. Внутри неприятно клокочет тревога, но я отгоняю беспокойные мысли, убеждая себя, что ничего плохого случиться не может, и у брата элементарно разрядился телефон.
В квартире встречает тишина. Миши ещё нет, хотя его рабочий день закончился полтора часа назад, и он уже давно должен был вернуться. Телефон по-прежнему молчит, а я всё накручиваю себя, срываясь в панику и самые негативные мысли.
Готовлю ужин с запасом, чтобы на пару дней брат мог питаться, не дожидаясь меня с работы и не заказывая пиццу. Ближе к десяти открывается входная дверь и из прихожей слышатся шорохи. Напряжение отпускает, когда понимаю, что брат дома, но меня тут же накрывает лавиной паники, когда входит Миша, и я наблюдаю разбитую губу и синяк на оба глаза.
‒ Систер, я крупно влип.