Но я всё еще боялась сближаться. Мол, то что чувствуешь ты — мне не важно, близко к себе я тебя не пущу. Уйдешь — скучать не буду. Ушёл и ушёл. Мне не надо. Думаю, человеку многое нужно пройти прежде, чем я впущу его в свою душу.
Но… Кое-что все же изменилось, еще до встречи с Грней, я решила отпустить того, кого держала в сердце и того, из-за которого боялась как-то открываться другим. Он желал бы мне лучшей жизни с любимым и любящим меня. И мой прокол на правом ухе посвещен ему. Как период жизни, который закончился. Он останеться со мной в моей памяти, но жить себе я больше запрещать не буду. Проживу за нас двоих!
Где-то надо мной каркнул ворон, а я отвлеклась от мыслей. Было и было. Продолжаем жить настоящим. Осмотрев поляну, встала, оттряхивая нижние сантиметры. И всё же, цветы здесь красивые. Но сплести я могу их только как одуванчики. Ожидать от меня много не стоит.
Набрав самых красивых цветов, уложила их рядом и снова привалилась к дереву, начиная сплетать их друг с другом. Молчать было странно, петь тоже, учитывая, что голос у меня не соловьиный, поэтому просто напевала то, что первое приходило в голову.
— Ветер ли старое имя развеял… И нет мне дороги в мой брошенный край. Если увидеть пытаешься издали, не разглядишь меня-я, дру-уг мо-ой проща-ай… — напевала я, грустно вздыхая. Меня уже никто не разглядит, — Я уплываю, и вре-емя несёт меня с кра-ая на край… С бере-ега к берегу… С отмели к отмели, друг мо-ой проща-ай… — вплетала аккуратно стебли красивых цветов, потом ещё травинки вставлю, — Ты по-огляди, ты по-огляди, не осталось ли что-нибудь по-осле меня. — старые песни я уважала. Их было приятнее слушать. Это не та попса, где идёт унижение того или иного пола, или конкретного человека, — Смерть побеждающий, вечный закон — это-о любовь моя-а… Это-о любо-овь моя-а…
И вот вроде всё было хорошо. Такая милая, уютная атмосфера, когда поблизости послышались чужие песни. Там петь не стеснялись, явно гордясь своим голосом. Пели что-то грустное. Напрягало то, что недалеко и со стороны реки или озера.
Чтобы не терять свой венок, водрузила его себе на голову, осторожно пробираясь к зарослям кустов. Было очень стрёмно. Сопрано всё продолжалось, мне становилось всё не по себе. Сидела себе одна, веночек плела, песенку напевала, никого не трогала, и тут, как начало раздаваться пение в ответ. Считай тоже самое, когда сидишь дома один, вечером, чихнул, а тебе говорят «будь здоров».
Сдвинув обильную растительность в сторону, начала выглядывать нарушителя своего спокойствия. Так. Вроде ничего. Послышался всплеск сбоку, куда я сразу перевела взгляд. Ничего. Ничего не понимаю. Ещё и голос затих.