Миссия Невельского с декабря 1856 года была исчерпана, и он возвратился в Санкт-Петербург. Основной целью последних лет жизни Г.И. Невельского было написание книги об Амурской экспедиции. В 1875 году книга была закончена, о своих попытках найти следы «русского бога» в тех далеких землях адмирал по собственным соображениям не упомянул. Пройдут годы, и подтверждения тому найдутся на сахалинской каторге.
***
Напротив Пети сидел полных звезд генерал, суровый и политически нацеленный. Тот самый генерал, что в 1937 году арестовывал Белакуна. а с 1942 года был правой рукой Мехлиса и другом Розалии Землячки – тех людей, чьи имена воссияют на Кремлевской стене.
Он рассказал, что когда настоящие и бывшие вожди комсомола обсуждали свинью Б. Пастернака, шеф попросил его хрюкнуть для примера:
– Я хрюкнул, но, видимо, хвостом небодро вильнул и копытами неубедительно расшаркался, потому, верно, в таком мелком кресле и сижу сейчас.
Он положил руку на плечо Пете и по-отечески напутствовал: «Умей, сынок, переодеваться быстро – это главное в нашей почетной работе!». И пророчески продолжил: «Придет время, натянете вы на себя одежды золотые, и троны под вами будут царские да боярские, только служить будете тому же хозяину».
Генерал исчез, Петя проснулся, сон был очень реален, видимо, последствие вчерашней длительной дискуссии по «апельсиновой сделке», по соглашению № 593. Петя горячечно убеждал ротных комсоргов, что две баржи апельсинов и израильский текстиль очень удачная цена за никому не нужные, истлевшие развалины. У Советской Родины свои святыни: Мавзолей и Кремлевская стена, Моральный Кодекс строителя коммунизма и красный флаг. Петя еще долго приводил примеры и аргументы. Комсорги, в общем-то, и не возражали, но он что-то распалился.
Он не спал в общей казарме, у них с писарем в штабе было отдельное помещение, и столовались они отдельно. Петр Николаевич, когда пошел служить Родине, бумажку о награде комсомольской с собой взял, значок же запрятал у тетки в страхе потерять. В армии показал бумажку, кому надо, и на следующий день его уже определили в редколлегию «Комсомольского прожектора». Когда редактор на дембель ушел, то стал редактором. Работы было много. Петр Николаевич воспитывал нерадивых, ленивых, грязнуль, клеймил жизнь не по уставу, сам являя собой пример во всем. Руководство – и политическое, и военное – было довольно. Но сон, похоже, все же был вещий.
14 января 1964 года, в дверь постучался посыльный по штабу, и Петя помчался рысью в политотдел. Руководство выглядело взволнованно, но задачу поставили быстро, дав в помощь нерусского ефрейтора. Надо было бежать по казармам и во всех ленинских комнатах выдрать и вынести портреты волюнтариста и похабника. А кого – не сказали, сам должен был догадаться. Чутье не подвело, все выдрал и вынес. Только куда это девать? Рискнул – и опять не проиграл: в огонь, в кочегарку. Доложил. Замначальника политотдела пообещал по демобилизации рекомендовать Петра Николаевича в университет марксизма-ленинизма. Начальник спросил его: «Не жалко ли будет расставаться?» А почему чутье не подвело? Петя уже давно замполитам оказывал услуги и подчеркивал красным для удобства прочтения в политинформациях основные мысли пленумов и конференций.