— Откуда вы прибыли, леди Фенира? — задал свой вопрос прямо адвокат семьи дер Хираши.
Я снова тяжело сглотнула. Врать в эти умные глаза, которые, казалось, видели меня насквозь, казалось кощунством. Мне казалось, что этот человек сразу раскусит, что никакой потери памяти у меня и в помине нет.
Опять же, ректор не призывал к сокрытию тайны моего происхождения перед доверенным лицом леди Беллатрис…
Вздохнув, я призналась:
— Дело в том, что я не из этих мест. Я к вам прибыла… как бы это правильнее сказать… с Земли.
Если мой ответ и удивил адвоката, то он не показал этого. Идеальная выдержка!
— С Земли, говорите? — к счастью, мужчина не стал иронизировать по поводу названия моего мира. — Значит, вы из другого мира?
— Да, вы всё верно поняли, — сказала я, удивляясь тому, как быстро Тревирус вник в суть вопроса. Не зря леди Беллатрис держала этого умного человека подле себя.
— Могу я спросить о ваших родителях? — вдруг ошарашил меня адвокат. — Не могли бы вы описать их? Расскажите, живы ли они?
— Описать? Маму и папу? — я была настолько дезориентированна, что машинально села обратно на диван.
— Да, если это не затруднит вас.
Мужчина улыбнулся мне и, кивнув в сторону чашки с чаем, добавил: — Не волнуйтесь. Выпейте ещё чаю. Я не тороплю вас.
Воспользовавшись благовидным предлогом, я уткнулась в чай и начала судорожно вспоминать, что могла бы поведать адвокату.
— Моя мама… Она умерла незадолго до моего восемнадцатилетия, — начала я свой грустный рассказ. — Она была очень красивой…
Я сама не заметила, как постепенно разговорилась и рассказала Тревирусу о себе всё, что сама знала. О том, что своего родного отца я не знала, — он погиб, когда я была совсем малышкой. Мама вышла замуж повторно и этот человек заменил мне отца, воспитав, как свою дочь. Других детей у них не было.
Когда авария унесла жизни моих родителей, я осталась с бабушкой, матерью второго мужа моей мамы. К сожалению ничего о семье мамы или моего родного отца я не знала, мама не успела или и вовсе не хотела рассказывать мне о родственниках с её стороны, да я особо и не задумывалась об этом. Тогда, когда она была жива.
А после уже никто не мог бы дать ответы на мои вопросы.
Я подробно описала внешность мамы, как я её помнила, и мне показалось, что мои слова что-то затронули в душе адвоката. Но он снова мастерски скрыл свои чувства за выражением вежливого участия.
А когда я закончила, Тревирус поднялся с кресла, на котором сидел, и сказал:
— Благодарю вас за откровенность, леди Фенира. Думаю, вскоре мы с вами снова встретимся.