От Фоукс в двух метрах сбоку напряжение улавливалось физически. Краем глаза, не поворачивая головы, выцепил ее сжавшиеся кулаки. Хмыкнул про себя от маленькой частички удовольствия.
Она не имеет права забывать свое место. И оно не среди высших.
— Подобные разделения недопустимы, мистер Дейвил! — профессор повысила голос, сменив тон на устрашающе-недовольный.
Плевать.
— Вы оба старосты школы, — повторила Горденгер, чтобы эти двое до конца осознали серьезность ее слов. — На ваших плечах лежит огромная ответственность, и, если вы не справитесь со своими обязанностями, последствия для вас будут печальными. Наденьте кристаллы старост.
На краю стояла появилась бархатная подушечка с двумя кольцами. Серебряный ободок не представляет ценности, значение имеет только кристалл глубокого зеленого цвета.
Дейвил нацепил свое на указательный палец левой руки.
Фоукс примерила кольцо поменьше, оставив его на указательном правой руки.
Ему не нравилось происходящее. Он равнодушно воспринял свое назначение, но теперь, зная, кого придется терпеть на одной территории, струны ярости начали подрагивать. Воспроизводить жуткую мелодию, которая ему самому не всегда приятна.
— Вам необходимо до конца недели составить график дежурств и выбрать дополнительные занятия, — профессор объясняла коротко и сухо. — Один из вас должен взять на себя бумажную работу: заполнение недельных и месячных отчетов. Определитесь сами. Уверена, с этим вы справитесь. Собрание префектов необходимо проводить раз в две недели, первое должно состояться в ближайшие дни. Вам все ясно?
Два противоположных взгляда схлестнулись, как бывало всякий раз, когда они видели друг дуга.
Теплый янтарь с золотистыми крапинками, обволакивающий. И зеленый изумруд — холодный, жесткий, твердый, лишенный всяких позитивных эмоций.
Он ненавидел ее глаза с первой встречи. Лютая неприязнь, которую — он точно знает — ни к кому больше не испытывал настолько явно.
Их диалоги не длились дольше пары минут и всегда проходили в компании яда. Словно они садились за стол, поднимали бокалы, до краев наполненные презрением, ненавистью, яростью, ядом в чистом виде, и, глядя друг другу в глаза, выпивали все до капли.
И ему придется жить с ней.
В одной, сука, башне!
— Вы можете отказаться от должности, — как бы невзначай оповестила Горденгер, глядя исподлобья, — прямо сейчас. Завтра вам такой возможности не представится.
В воздухе будто натурально прозвенел лязг металла. Взгляды-мечи снова схлестнулись, на этот раз не на жизнь.
"Уступи, Фоукс. Сдайся. Тебе не выиграть эту битву. Ты проиграешь".