Знает, что видение — обман. Он желает быть обманутым.
В огненной вспышке-воспоминании воплотился другой образ — чистый, нежный, безгрешный.
Наташа…. Она не ведает, что её ждёт и кем ей предстоит стать. Она ещё не познала горечь предательства, не вывернута наизнанку иной жизнью, в которую ей предстоит нырнуть с головой.
Нырнуть в прошлое, чтобы обрести будущее, — усмехнулся Шамси нечаянной мысли.
Она другая. Не та пфальцграфиня, какой станет — ослепительной, яркой, слепой в своей безграничной любви к мужчине, который не стоит ни её доверия, ни пролитых слёз.
Перед ним милая, красивая домашняя девочка. Живёт в своём мире, пребывает на своём месте. Это время не сделает её той, другой. Пусть она в нём и останется.
В издательство она пришла, как всегда, за двадцать минут до начала рабочего дня.
— Выглядишь не очень, — с беспокойством глянула на неё подруга, ставя на стол контейнер с выпечкой. — Бабуля вчера пирог с творогом испекла. Вот, передала тебе к чаю. Сёмка простыл. Сегодня в сад его не повела, — вздохнула грустно.
Двадцатисемилетняя Татьяна, невысокая и щуплая, с короткой мальчишеской стрижкой, была похожа на нахохлившегося воробышка. Её четырёхлетний сынишка пошёл в мать: такой же худенький, угловатый и взъерошенный. Его хотелось усадить на колени, укрыть в объятиях и жалеть, жалеть… Мальчишка рос без отца. Никто в издательстве не знал, что муж Тани отбывает пятилетний срок за кражу.
Наташа открыла контейнер.
— Спасибо, — вдохнула ванильный аромат кулинарного шедевра. — Тань, вот ответь мне… ты меня хорошо знаешь?
— Думаю, что достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в тебе, — не задумываясь, ответила подруга.
— Я сегодня не кажусь тебе странной?
Татьяна присмотрелась к Наташе внимательнее:
— Уставшей кажешься, а не странной. Заболела?
— Схожу с ума.
— Влюбилась? — заулыбалась она, обнимая ссутулившуюся подругу за плечи. — Наконец-то. Не расскажешь, кто он? Я его знаю?
— Нечего рассказывать. Не влюбилась. Со мной чертовщина какая-то происходит.
— Мужчина? Да?
Наташа молчала. Зародилось сомнение, нужно ли посвящать подругу в ту самую чертовщину?
— Так начинается любовь, голубушка, — многозначительно кивнула Таня и настороженно выпрямилась. — Он же не женат?
Обручального кольца на пальцах рук «шейха» Наташа не приметила.
Да и причём здесь он? — устало потёрла лицо.
Достала из сумки мобильные телефоны и записные книжки. Разложила на столе перед подругой:
— Что ты видишь?
Таня наклонила голову набок:
— Ну… вижу два блокнота и два телефона. А что? — подняла настороженные глаза на Наташу.