Лошадь из зайца вышла слегка странная, серая, с дебильным взглядом и коротким дрожащим хвостом. Еще у нее были гуляющие независимо друг от друга косые глаза и развесистые уши, и она то и дело пыталась припасть к земле на брюхо. Но в целом, это была отличная лошадь.
Попивая из фляжечки и пыхтя, белка прикатила огромный желудь. Поколдовав над ним, посучив пальцами и посыпав его щедро золотой пыльцой, белка из него вырастила приличную карету. Со скрипом желудь вырос до гигантских размеров, потемнел и обзавелся стильной дверцей. Выпустил кривоватые, грубоватые, но все же отличные колеса очень авторского дизайна из мореного дуба.
Вместо облучка был крепкий, широкий, удобный пень, куда белка стопкой уложила лопухов.
— Пшел, — толкая енота наверх, ворчала она. — Не хочешь лошадью, будешь кучером! Ну, держи вожжи и хлыст. Да только не сильно хлещи, заяц и так боится.
Косая лошадь, запряженная в карету, нервно порывалась упасть на живот и закрыть копытами голову. Но ей это не удавалось.
Енот удержал. Но, даже обратившись в толстого кучера в нарядной ливрее, он все равно всем своим видом отсутствовал, залечивая душевную травму.
— Отличная работа, — похвалил Люк, похлопав ладонью по боку кареты, блестящей, словно лакированной, с красивой дубовой шершавой шапочкой.
— А ты сомневался, — презрительно фыркнула белка.
Изабелле и Люку белка наколдовала по шикарной, длинной, черной накладной бороде.
— Это еще зачем? — изумилась Изабелла, поднимая за веревочки и рассматривая свою бороду.
— Это чтобы никто не узнал нас! — зловещим шепотом произнесла белка.
— А не покажется ли странной королевской страже девушка с бородой? — с сомнением заметила Изабелла.
— Эх, да что ты понимаешь в маскировке! — кипятилась белка. — Надевай, говорю!
— Не буду!
— Я надену обе, — сказал Люк, чем ввел в ступор белку.
— А две-то куда? — удивилась белка.
— Ты ничего не понимаешь в маскировке, — загадочно ответил Люк. — Ну, забирайтесь в карету! Нужно спешить, а то опоздаем, и ничего не удастся. Я сяду с кучером, покажу дорогу.
Художник, что рисовал портреты на заказ для короля, был натурой утонченной, нервной, чувственной и любящей прекрасное.
Капризный принц позировать не хотел, и художнику стоило немало усилий, чтобы вызвать искреннюю улыбку у него на губах, а из глаз прогнать колючее упрямое выражение. Живописец болтал без умолку, рассказывая какие-то милые, но вымышленные случаи из жизни, пока принц не рассмеялся — и тогда кисть живописца мгновенно ухватила этот момент и увековечила его на полотне.
Но зато Королю работа его понравилась, и он велел упаковать портреты, вложив в пакет приглашение на бал.