— Эмиана, — остановил рен Энвард, — подожди меня в кухне.
Адри громко хмыкнула. Я кивнула и скрылась за дверью, пустилась прочь от собственного смятения. Прошла на кухню, как и было велено, бездумно приблизилась к столу и опустилась на стул. Резко подняла руки и собрала волосы, скрутив их в узел, коря себя за слабость. Мои щёки пылали, а губы горели.
На моём лице вдруг, вопреки всему, растянулась улыбка, когда я вспомнила слова Дэйрока. Неужели он говорил это искренне? Это признание — тут же подсказал внутренний голос. Признание мне — простой девушке, кухарке из таверны. Как-то не верилось, но вкрадчивый и полный искренности голос милорда раздавался эхом в памяти, заставляя сердце то замирать, то трепетать.
А эта вертихвостка… Как же не вовремя! В голове возникло, как Адри кокетливо поправляет кружево на своей выгодно скованной корсажем груди, приторно улыбаясь. Внутри всё перевернулось… Чувства лавиной хлынули, распирая грудную клетку: злость, обида, бессилье и… Я застыла. Ревность. Перевела дыхание, глянув в сторону комнаты, порываясь подняться и…
Что, Эмиана? О чём думаешь? Разорвешь их уединение? А как же Шени? Она, кажется, знает что-то о преступниках, и в этом замешан кто-то из влиятельных лордов. Может, она знает о маге? Эта единственная ниточка, за которую нужно ухватиться.
Но, вопреки здравому рассудку, перед глазами продолжали всплывать скверные картины, как Адри сейчас обхаживает милорда, а он целует её…
Со злостью тряхнула головой, вырывая дурные мысли, но они настойчиво возвращались и грызли, терзали, причиняли боль. Я встала и прошлась по кухне, прислушиваясь к звукам, но ничего не было слышно. Одёрнула себя и вернулась обратно. Нужно иметь чувство собственного достоинства и успокоиться, а лучше — вернуться в таверну.
Но Шени… Я не могу его бросить.
Сдержалась, чувствуя себя подавленной и растоптанной. Возможно, и не стоило ждать, что милорд столь скоро… хм… освободится. От этой мысли стало ещё невыносимей.
Громкий хлопок двери заставил едва ли не подпрыгнуть на месте. Послышались шаги, и в кухню вошёл милорд. Один. Вид мужчины был озадаченным, хмурым и задумчивым. Он окинул меня почти невидящим взглядом и спросил:
— Ты голодна?
Совсем неуместный вопрос. Точнее, он уместный — ведь уже почти ночь, а мы не ужинали, но…
— Что она сказала? — прямо спросила, проглатывая ком в горле.
— Давай сперва поедим, — настоял он.
Я не стала спорить, в конце концов я не имела права ничего требовать, я была ему чужая, никто — ни невеста, ни жена тем более. Я молча наблюдала, как его светлость сел за стол и раскрыл приготовленные блюда. Кажется, он совсем забыл, о чём говорил мне, продолжая о чём-то думать.