— Смотри-ка, у тебя с королём уже общие секреты появились, — съехидничал Стеф. — Лёв, а ты помнишь, как я вас с Колькой от матерщины лечил?
— Ещё бы не помнить, — ответила, засмеявшись. — Такое не забывается. — И я погрузилась в воспоминание.
* * *
Да-а-а, была применена к нам такая воспитательная мера, как мытьё рта мылом. Мы с другом, это нам было по двенадцать лет, сидели у них на крылечке и азартно обсуждали фильм «Зорро», щедро приправляя свои эмоции красочными эпитетами русской народной речи. И откуда его только вынесло на наши головы?! Ведь дома никого не было! В свои пятнадцать лет Степан уже тогда был силой почти вровень с мужиками. Спортом занимался и отцу в кузне помогал. Молотом-то ещё не махал, а железяки всякие с места на место перетаскивал.
— Во, даёте! — прозвучало у нас над головами. Мы, аж, подпрыгнули. — Красиво излагаете.
Ухватил нас так быстро, что мы с мест дёрнуться не успели. Обеими руками одновременно. Кольку за брючный ремень, а меня за руку и потащил к умывальнику, висевшему на столбике. На высоте двух метров был вбит крюк, на котором крепился конец бельевой верёвки. Вот на этот крюк наш палач подвесил Кольку за ремень, как Карабас Барабас Буратино. Колька потрепыхался, потрепыхался, да и успокоился, поняв бессмысленность своего действия. Мы, два глиста в обмотках, даже сопротивляться не могли. Меня не подвесить — я в лёгком сарафанчике. Меня между ног зажали. Я не сразу допетрила, что собирается сделать этот бугай. И только когда он взял в руку мыло, до меня дошло, и я заорала.
— Молодец! — ехидно похвалил экзекутор. — Открывай рот шире и ори громче. Вон, дядька Леопольд на обед домой идёт. Я его сейчас на помощь позову.
У меня сразу звук выключился. Отец у нас строгий был. Не бил, но всё равно я его побаивалась. Да и стыдно, как узнает, что я материлась.
* * *
— Что, Лёвушка? Отучил я вас с Колькой нецензурно выражаться? — приобнимая меня за плечи, спросил со смешком.
— Отучил, — подтвердила я. — Пришлось для выражения эмоций изобретать заменители. Но однажды меня вынудили. Сорвалась. Я уже главным зоотехником работала в совхозе. Мне Уазик выделили, а водителя не дали. Ставки такой не было. Вот я сама на нём и моталась по отделениям. Эдька Шварц инженером по технике безопасности работал, а Скорняков главным инженером. Мы втроём от совхоза учились. Так и проработали всю жизнь в родном совхозе. Эдька не женат был. Он вообще до тридцати лет не женился. По отделениям летом на «Урале» с коляской разъезжал, да всё с какой-нибудь разбитной девицей. А у Скорнякова жена вторым на сносях ходила. Приехали мы на первое отделение. Скорняков-то приехал проверить ход работ по ремонту и подготовке оборудования к зимовке, а Эдька активную деятельность изображал. Они решили со мной попутно на летнюю дойку заехать. Оба на мотоциклах. Только у Скорнякова «Иж» был, но тоже с коляской. Вот и заехала я с этаким эскортом. А тут ЧП. Пьяный в зюзю пастух пригнал на обеденную дойку только треть стада.