Она что-то сказала вознице. Возница дёрнулся, выпрямился, развернулся к девчонке. О чём они говорили, не слышно, да и, всё равно, не понятно. Паренёк, а это было понятно, что не взрослый щуплый мужичишка, бойко соскочил с козел, подбежал к сундуку, стал расстёгивать ремни крепления. Девчонка открыла сундук, что-то достала и вновь закрыла. Возница закрепил сундук, вернулся на козлы, махнул девчонке рукой и подстегнул птицу. Та рыкнула, словно тигр, и с места побежала, набирая скорость. Девчонка побежала ко мне, а я быстро вернулась и села на шубею.
На плече девчонки висел пустой рюкзак из радужной змеиной (?) кожи, а под мышкой она держала большую деревянную с резным узором шкатулку, примерно размером двадцать пять на двадцать и высотой пятнадцать сантиметров.
Поставив шкатулку на траву, девчонка достала из рюкзака одежду, ремень с ножнами с ножом и кошель, звякнувший металлически, и стала переодеваться. Сняла платье с нижними юбками, туфли. Бельё на ней было вполне приличное: белые хлопчатобумажные (?) трусики-шортики и бюстгальтер второй номер, пояс для поддержки чулок. Ну, и чулки телесного цвета из, неопознанного мной, материала. Надела чёрные штаны из крепкой, плотной ткани, чёрные кожаные сапоги на низком широком каблуке с высоким голенищем до колена. Голенище по верху стягивалось вплотную вокруг ноги узким ремешком с металлической пряжкой. Надела зелёную мужскую рубашку с перламутровыми пуговицами, заправив её в штаны. Подпоясалась ремнём с ножом. К ремню с другой стороны от ножа прикрепила кошель. Сверху надела куртку с капюшоном из той же ткани, что и штаны. Вынула из ножен нож и ополовинила шикарную косу. Обрезок косы, платье и туфли туго упаковала в юбки, обвязав шляпной лентой, и сунула в рюкзак. Волосы переплела в косу и скрутила на голове, закрепив шпильками и надела шляпку, которая сделалась глубже.
Я, молча, наблюдала за действиями девицы. Только когда она косу укоротила, не сдержалась, охнула. Она на меня глянула, носиком дёрнула и рукой махнула: пустяки, мол. Скривилась в попытке улыбнуться и на мою голову показала. Мол, на себя посмотри. А у меня стрижка. Простая, как в большинстве своём пожилые женщины стригутся. В пору моей юности такая стрижка «молодёжной» называлась.
Молча, потребовала шубу и свитер с шапкой и запихнула в рюкзак, который был размером с мою хозяйственную сумку. По всем законам физики, шуба не могла вместиться в такой рюкзак, тем более, что там уже были вещи. Но он даже не увеличился в объёме, словно в него не шубу длиннополую пятьдесят четвёртого размера запихнули, а носовой платок сунули. Как бы ни была подготовлена поглощёнными мной фэнтезийными романами к существованию в них разного вида пространственных карманов, глядела я на всё это широко открытыми глазами и с раскрытым ртом. Когда же в рюкзак отправилась, почему-то вдруг слегка уменьшившись, сумка вместе с колёсиками, я вовсе офигела. Кстати, «Мартини» я вернула в сумку, вдруг пригодится в качестве биты для самообороны. Хорошая бутылка, стекло крепкое. Мало ли что может произойти. Только вот как бутылку можно будет быстро достать из сумки в рюкзаке? Это я и попыталась объяснить девчонке. Она оказалась очень сообразительной. Вынула из рюкзака сумку, достала бутылку, сумку вернула в рюкзак. Следом отправилась шкатулка, а за ней бутылка. Потом, накинув рюкзак за спину, девчонка хитро на меня взглянула, закинула руку за голову и показала мне зажатую в руке бутылку, которую опять вернула в рюкзак.