— Снизошел до меня? — медленно переспросила Елена, ощущая, как во рту скапливается горечь.
— Похоже, ты так до конца и не осознала, насколько в твоей жизни теперь все изменилось, — отец посмотрел на нее тяжелым, давящим взглядом. — Ты изгнанница. Отверженная. Большинство прежних знакомых погнушаются даже взглянуть в твою сторону, не то что заговорить. А Кирилл хочет позаботиться о тебе. Уже одно это говорит о том, что намерения у него серьезные. Без покровителя ты просто не выживешь. В итоге покатишься по наклонной. Кончится тем, что будешь продаваться за бесценок в каких-то подворотнях. Разве это предпочтительнее, чем делать то же самое, но с кем-то одним, причем тем, о ком большинство девиц может только мечтать? Да еще получить благодаря этому возможность накопить себе на безбедную старость!
— То есть ты считаешь, что ни на что другое я не способна? Только продавать свое тело? — глухо выдавила Лена.
Слова давались тяжело, но смолчать в этот раз она просто не смогла.
— Понимаю, что правду признать нелегко, — сухо отчеканил Анатолий. — Но и закрывать на нее глаза в твоей нынешней ситуации попросту глупо. Не принимай решения сгоряча. Обдумай все хорошо. Вот договор на содержание в двух экземплярах, — он придвинул к ней еще одну стопку бумаг. — Наши юристы его просмотрели, там все в порядке. Кирилл его уже подписал. Останется только поставить твою подпись, и договор вступит в силу. Кирилл приедет к тебе вечером, и надеюсь, его будет ждать хороший ужин и твое согласие. Впрочем, делай, как знаешь! Для тебя наша семья сделала все и даже больше необходимого. Дальше ты отвечать за себя будешь сама. О нас лучше забудь. Не удивляйся, если на твои звонки и сообщения никто отвечать не будет. Мне искренне жаль, что так все сложилось. Но реальность такова, что на этом наши отношения должны быть закончены.
Отец поднялся, взял свою папку и двинулся к выходу.
— Можешь не провожать.
Елена смотрела в его удаляющуюся спину и чувствовала, как по щекам катятся слезы. Ее выдержка все-таки дала сбой. И единственное, что радовало — то, что никто этого не видит. Показывать слабость перед тем, кто так спокойно и безжалостно вычеркнул ее из жизни, не хотелось до зубовного скрежета.
Нет, Лена понимала, что практически любой на месте Анатолия поступил бы так же. Но он даже не приободрил, не попрощался нормально, вообще не проявил хоть какие-то чувства! А ведь она считала, что отец, несмотря ни на что, ее любит!
Услышав, как хлопнула входная дверь, Лена содрогнулась, будто ее ударили. А потом опустила голову на сложенные на столе руки, и разрыдалась уже в голос. Плохо было так, как никогда в жизни. Лена ощущала себя безмерно одинокой и никому не нужной.