После почувствовала лёгкое головокружение и огромное, ни с чем не сравнимое облегчение, как будто мне теперь горы по колено, и я весело посмотрела на болтающего чушь Мишку:
– Миша, а ты зря за меня беспокоишься. Лучше волнуйся о своей маме, понял? Привет ей передай, – и ядовито улыбнулась.
Миша не ожидал выпада и застыл с разинутым ртом, а я ушла с самым торжествующим видом. На следующий день Мишка не пришёл в школу, а потом уже все в классе узнали, что с его мамой всё довольно паршиво, и, возможно, он будут вынужден переехать к бабушке и сменить школу.
На самом деле мне не понадобилось подтверждение, что спонтанно придуманная месть стала реальностью. С тех пор, как в деталях представленная картинка всплыла перед глазами, понимание наползало катком весом в тонну, а доказательств не требовалось – я знала это.
Мишка тогда полностью исчез и мы больше не пересекались, так что столкнуться с ним вот так запросто, через много-много лет прогуливаясь по Новому Арбату после похода в кино, было испытанием. Стыд и испуг осушили горло, и я глупо застыла, мечтая стать невидимкой. Боялась я не того, что он может догадаться или когда-то подозревал, кто виноват в истории с его матерью, а того, что он не пройдёт мимо и мне придётся хоть что-то сказать.
Мы почти разминулись, но Мишка повернул голову и удивленно сдвинул брови, глядя прямо мне в глаза. Теперь он мало походил на того невоздержанного мальчишку, каким я его запомнила. Он казался таким расслабленным и уверенным в себе, но я готова была поклясться, что этот парень всё ещё может быть буйным, если захочет. И ещё кое-что – кажется, раньше я не замечала, насколько он чертовски красив.
– Петрова, это ты, что ли? – он смотрел открыто и весело, без капли смущения или припрятанных в кармане обид, словно мы сто лет дружим и вот теперь встретились после долгой, но не обременительной разлуки.
– Ну привет. Как ты? – постаралась держаться непринужденно, а потом вспомнила, что вообще-то это он должен раскаиваться за своё дурацкое поведение, ведь мой ужасный поступок остался постыдной тайной для всех.
– Нормалёк. Юлька, с ума сойти! Выглядишь на все сто! А ты помнишь, как я был влюблён в тебя в восьмом классе?
– Я помню, как ты упорно издевался надо мной, – выдавила лучшую из дружелюбно-мстительных улыбок, на которую была сейчас способна.
– Серьёзно? Прости, – он очень тепло улыбнулся в ответ, – я был грандиозным лопухом, зато ты не можешь не признать, что я был предельно настойчив, просто не умел приударить за девочкой.
– А теперь научился?