Долго ждала, пока мне откроют, и прислушивалась к беспокойной трели звонка. Наконец услышала шаркающие шаги и звук проворачивающегося замка – дверь открылась, и из квартиры отчётливо повеяло страхом.
За прошедшую неделю тётя Валя превратилась в измождённую и худую старуху, еле передвигающуюся по дому. Я поняла, что она сразу услышала звонок, просто ей понадобилось столько времени, чтобы добраться до входа. Тётя Валя попыталась что-то сказать, но у неё не хватило сил и она прислонилась к стене, чтобы не сползти на пол.
Подхватила её и повела на кухню – лёгкую, словно пушинку. Все цветы на подоконнике увяли – торчат сухие и безжизненные, целиком опутанные паутиной. Мебель, стены, пол и дурацкие безделушки – всё в пыли, словно никто не жил здесь уже несколько лет.
Аккуратно посадила тётя Валю на стул и налила воды из чайника. Та жадно схватила стакан обеими руками и выпила до дна.
– Я боюсь её, – прошептала она и с мольбой посмотрела на меня, – у нас в подъезде просто ужас, что творится. Соседка слева совсем слегла, а у неё была стойкая ремиссия, все подружки радовались. Увезли её по скорой. Семью напротив вчера забрали за бытовуху, полиция еле успела приехать и их растащить, а то совсем худо было бы. Справа жила бабушка – божий одуванчик. Два дня назад дети приехали навестить, а она уже… И ведь бодрая такая была, всё говорила, что опять собирается на будущий год рассаду сажать, так у неё обычно пол подъезда излишки забирали, хорошая уж очень рассада всегда получалась.
– А где она? Где Мария Викторовна?
– Она там, – тётя Валя ткнула пальцем в сторону спальни. – Но я туда не пойду. Боюсь я очень. Она так смотрит… Жутко делается.
Спальня вся была в паутине, но когда я осторожно прикоснулась к переплетённым волокнам, затянувшим дверной проём, те моментально рассыпались в труху. Мария Викторовна полулежала на кровати около окна и выглядела мирно спящей, но слишком яркий румянец наводил на мысль о лихорадке. Я потрогала её руку, лежащую вдоль туловища, и поразилась, насколько та была ледяная. Мария Викторовна внезапно раскрыла глаза и посмотрела в упор – теперь в её взгляде появилась какая-то сила, как равнодушный смерч, затягивающий всё вокруг. Она обхватила мою ладонь холодными цепкими пальцами и тихо сказала: «Уходи».
Раньше никогда не видела мертвяков в этой стадии – она была словно чёрная дыра, поглощающая всё живое. Её нельзя было оставлять здесь, потому что она только набирала силу, и я чувствовала, что дальше будет гораздо хуже.
Я вернулась на кухню и обещала тёте Вале, что заберу её дочь насовсем, точнее то, что от неё осталось. Мне даже не пришлось выдумывать, что будет дальше, а та сразу согласилась и вздохнула с видимым облегчением. Ей действительно было всё равно, лишь бы прекратить всё это.