Приятель мой, огромного роста капитан… любитель музыки, певший приятно басом и сочинивший несколько романсов, привел мне однажды маленького человечка в голубом сюртуке и красном жилете, который говорил пискливым сопрано. Когда он сел за фортепьяно, оказалось, что этот маленький челорек был очень бойкий фортепьянист, а впоследствии весьма талантливый композитор — Алекеандр Сергеевич Даргомыжский.
Много играли мы с ним в четыре руки, разбирали симфонии Бетховена и увертюры Мендельсона в партитурах.
Весной 1835 года, получив благословение матери, Глинка женился на дальней родственнице мужа своей сестры шестнадцатилетней Марии Петровне Ивановой.
Теперь новость за новостью: Мишель Глинка женился на девице Ивановой, юной особе без состояния и воспитания, далеко не красивой и которая вдобавок ненавидит музыку.
Рассказывая о венчании Глинки, П. А. Степанов с огорчением замечает:
Между прочим он (священник) говорил: Михаил Иванович, ваша жена так молода; это едва распустившийся цветок, берегите ее; холодное дуновение или излишний жар могут погубить ее. Жаль, что он ничего не сказал вроде этого Марье Петровне.
Я жил тогда домоседом… несмотря на это, однако же, постоянно посещал вечера В. А. Жуковского. Он жил в Зимнем дворце, и у него еженедельно собиралось избранное общество, состоявшее из поэтов, литераторов и вообще людей, доступных изящному. Назову здесь некоторых: А. С. Пушкин, князь Вяземский, Гоголь, Плетнев — были постоянными посетителями. Гоголь при мне читал свою «Женитьбу». Князь Одоевский, Вельегорский и другие бывали также нередко. Иногда вместо чтения пели, играли на фортепьяно…
Ф. М. Толстой вспоминает о том, как, написав одноактную оперу, которую приняли при дворе и должны были ставить, он решил посоветоваться с Глинкой.
Глинка внимательно просмотрел партитуру и произнес следующие навеки памятные для меня слова: с подобными пустячками… нашему брату, русскому композитору, выступать перед публикой не следует. Нам предстоит задача серьезная. Выработать собственный стиль и проложить для оперной русской музыки новую дорогу.
Пушкин, Гоголь, Жуковский, Одоевский заняты были мыслями об исторической судьбе России, ее народа, о самобытности ее языка, литературы, музыки. Желание Глинки «приняться за Русскую оперу» они встретили радостно и поддерживали его, и защищали потом Глинку от тех, кто не понимал его.
Жуковский предложил Глинке сюжет «Ивана Сусанина». С юности, с тех пор как появилась на свет дума Рылеева «Иван Сусанин», в памяти Глинки жил рассказ о геройской гибели Сусанина.