Удерживаясь рукой за свою грудь и старательно пытаясь успокоить дыхание, он со слезами на глазах размышлял:
«Она сделала это. Просто взяла и сделала это. Я что, не человек для нее совсем? Почему она поступила так?»
Последний вопрос вызвал еще большую дрожь. Переключившись с одной мысли на другую и внезапно осознав кое-что для себя, Лестер приподнялся и задумался:
«Нет, вопрос в другом. Почему мне самой это понравилось? Я ведь всего лишь под воздействием магии. На самом деле я женщина, и тело у меня женское, поэтому мне не должно нравиться то, что нравится мужчинам. Это отвратительно».
Внезапно перед глазами появился чей-то силуэт. Лишь теперь заметив его, Лестер поднял голову и, к собственному ужасу, увидел очередного представителя рода Дорианов.
Шейн присел на корточки прямо перед парнем. Он посмотрел в его больше испуганные, чем удивлённые глаза, и замолчал, будто пытаясь подобрать слова.
В то же время Лестер не переставал удивляться тому, как похожи были эти брат с сестрой. Единственное, чем отличались Шейн, Моржана и Джулиана — это оттенком глаз. У Шейна в отличие от сестер не было того необычного фиалкового взгляда, который так притягивал во время первой встречи и в последствии становился настоящим ночным кошмаром. Скорее, напротив, оттенок его глаз не казался притягательным, он был опасным, словно взгляд самого хищника.
— Неприятно, правда? — неожиданно заговорил Шейн, разрушая завесу тишины. — Не привык еще к подобному?
На лице Лестера отразилось возмущение. Сощурившись, юноша недовольно спросил:
— Как к этому можно привыкнуть?
Шейн не ответил, и, между тем, даже не дожидаясь этого, Лестер перешел на крик:
— Неужели вам нравится истязать других людей?! Как можно избивать слабых? Как можно применять на них магию? Почему вы считаете нормальным унижение чужого достоинства? Чем вы лучше остальных?!
— А на меня ты почему злишься? — Шейн, задумчиво склонив голову, указал на себя пальцем. — Я до своего побега из дома и сам все это терпел. Все мужчины в мире это терпят.
Лестер замолчал. Казалось, что именно эти слова и разрушили всю его картину мира. Если раньше плохие проступки в его сознании олицетворяли воспитание всей семьи, то теперь все это казалось простым заблуждением.
Шейн легко заметил этот шок в глазах юноши, и, воспользовавшись паузой, с насмешливой улыбкой спросил:
— Слушай, а ты дилдо уже пробовал?
Лестер замолчал. От подобного вопроса его взгляд показался еще более напуганным, чем прежде. Брови приподнялись, губы приоткрылись, но ни единого звука он так и не издал.