— Ты сказал, что не будешь завладевать вниманием девочек. Может быть, тебе стоит переодеться? — предложила я.
Ал искоса взглянул на меня.
— Тебе нужен бог с собачьей головой?
Дженкс хихикнул.
— О, да. Я хочу увидеть, как Эласбет справится с этим.
— Нет, — коротко ответила я. — Разве у тебя нет счастливого лица для вечеринок?
Ал улыбнулся мне, молча направляясь к съезду.
— Хорошо. — Я теребила волосы, прижимая их, чтобы они не развевались на ветру. — Эй. Ты можешь сделать элементарного эльфа? — спросил я, внезапно увидев возможность.
— Если того требует ситуация, — сказал он, с отвращением скривив губы.
Я поерзала на сиденье, чтобы посмотреть Алу в лицо более внимательно.
— Сегодня утром в моей церкви был эльф.
— Я так и знал! — воскликнул Дженкс, его неожиданная золотая пыльца исчезла на ветру.
— До того, как ты туда добрался, — добавила я, и четырехдюймовый мужчина нахмурился.
— Я знал, что учуял эльфа, — сказал Дженкс. — Я думал, это исходило от тебя. Он ел ту холодную лазанью, не так ли? Весь диван провонял. Держу пари, он там спал.
— Его волосы выглядели именно так. Он убежал, когда услышал тебя и Айви. Он мог быть шпионом Лэндона. Я хочу знать, узнает ли его Эласбет. — Я чувствовала себя немного виноватой, что не доверяла им, но не сильно.
Ухмылка Ала стала шире.
— Ситуация требует этого, — сказал он, и я улыбнулась в ответ, чувство общей дьявольщины почти стерло вину за то, что я солгала ему. Почему я прикрываю Ходина? Подумала я. О, да. Смерть, разрушение, хаос. Но, если быть честной, именно его замешательство в сочетании с желанием разобраться в этом заставили меня замолчать. Я сама была там, зная, что нахожусь по уши в дерьме, и мне просто нужно было время, чтобы найти еще несколько фактов, прежде чем совершить ошибку, изменившую мир.
— Ему было около шестнадцати, — сказала я, вспомнив испуганного и решительного парня в темноте моей церкви. — На несколько дюймов выше меня. Неуклюжий. Обрезанные уши и загар. У него почти прозрачные светлые волосы чистокровного эльфа, и они довольно длинные. И грязные.
Двигатель машины заглох, затем возобновил ровное гудение, когда Ал изменил свой внешний вид на лету, чтобы соответствовать моему описанию. На нем все еще был костюм пятидесятых годов, теперь слишком большой для худощавого подростка. Его волосы тоже изменились, став светлыми, когда их развевал ветер, и у него было слегка загорелое, угловатое молодое лицо вместо слегка румяного, с квадратной челюстью, старшего. Каким-то образом он даже получил намек на невинность, и что-то во мне перевернулось.