…Выждав приличествующую паузу, я все же объяснил Мехмеду, что персидская речь звучит очень красиво, но я все равно не разбираю ни слова, а хочется знать, о чем он рассказывает. Так что лучше будет, если он выйдет из состояния транса и поведает мне о Куррат-уль-Айн на добром английском наречии.
И Мехмет начал историю так, будто бы он и по-английски помнил ее наизусть с самого детства:
– Куррат-уль-Айн, или Тахире, что по-персидски означает «чистая», родилась в начале XIX века в Казвине в почтенной семье. При рождении ее нарекли Фатимой, в честь четвертой дочери Пророка и жены праведного халифа Али, того самого, которого особо почитают шииты. Ее отец и дядя были известными богословами – муджтахидами.
Все началось с того, с чего обычно начинаются все великие дела, – с прочитанных книг. Фатима не только выучилась читать – читать умели почти все женщины из культурных семей, – она получила еще и отличное богословское образование. Училась у своего отца, прячась за занавеской. Отец все время причитал: как жаль, что дочь не родилась мальчиком, как жаль… И дочь, – с особым напором сказал Мехмет, – на всю жизнь запомнила эти слова.
Если бы была она просто ученой и образованной девушкой, все, возможно бы и обошлось мирно. Но она была еще на диво хороша собой, сводила с ума всех, кому только доводилось ее видеть. Красота, невиданное для иранской девушки в те годы красноречие, смелость и отчаянная жажда правды плохо уживались с теми условиями, в которых приходилось в те времена взрослеть юным девушкам.
…В четырнадцать лет ее отдали замуж, – по обычаю и против ее воли – за двоюродного брата. Она родила двух сыновей и дочь. Но семья, тем более такая, созданная по традиции, а не по любви, никак не могла быть для нее целью жизни и убежищем. И в 27 лет она ушла из дома.
Фатима отправилась из Казвина в священный для шиитов город Кербелу, где в те времена проповедовал мистик и философ Казим Рашти. Она читала его книги и решила увидеть его во что бы то ни стало. Однако Казим умер за три дня до ее появления. Она явилась в дом людей, обезумевших от горя, и стала для них утешением и надеждой. Три года Фатима прожила с этой семьей и постепенно сама начала проповедовать, правда, пока оставаясь «за занавеской». Можно только представить себе, насколько убедительно звучали эти проповеди для мусульман в XIX веке. Толпы мужчин приходили слушать молодую женщину, из-за занавеса говорившую с ними о самом существенном в их жизни – о назначении человека, о земном уделе и о смерти. В то же время она начала писать стихи, наставления и послания и обратилась к учению Баба.