Артём наблюдает за мной с тревогой.
– Может, лучше я эту гирлянду приклею? Ваша координация оставляет желать лучшего.
Мне хочется запулить в него скотчем, но удается сдержаться.
Сначала я цепляю к стеклу центр гирлянды, потом, оторвав новый кусок липкой ленты, тянусь к левому краю окна. Почему-то ужасно лень слезать со стула, чтобы немного подвинуть его, и мне приходится встать на цыпочки, чтобы дотянуться до нужного места. Стул чуть накреняется. Ой, мамочки! Я пытаюсь за что-нибудь ухватиться. Бум! Артём прижимает стул коленом, его руки ложатся мне на бедра.
– По-моему, вы сейчас брякнетесь.
– Ничего подобного! Я тысячу раз так делала.
Меня бросает в жар, даже ладони становятся горячими-горячими. Интересно, это мужские прикосновения на меня так действуют или проблема с щитовидкой? Готова поспорить, что последнее, ведь мне давно не семнадцать лет, чтобы расплываться сиропной лужицей от близости малознакомого мужчины.
– И всё равно лучше вас подстраховать, – говорит Артём, и его голос переливается приятной хрипотцой.
Я кое-как закрепляю гирлянду по краям, и мы переходим к следующему окну. Артём снова меня страхует. Дыхание у меня становится каким-то рваным, и почему-то всё время хочется облизывать губы. Кошмар! Надо попросить эндокринолога, чтобы увеличил дозу лекарства или назначил что-нибудь другое.
Стараясь не показывать своего непонятного возбуждения, быстро налепляю на окно вторую гирлянду и поворачиваюсь лицом к Артёму. Он и не думает убирать руки с моих бедер. А еще смотрит на меня так странно, что мне становится совсем не по себе: в его глазах будто легкая поволока, таинственный туман.
– Я всё, – говорю я, намекая, что неплохо бы убрать от меня свои клешни.
Губы Артёма кривятся в усмешке.
– Я рад…
До меня доходит вся пошлость нашего диалога, но вместо того, чтобы ощутить смущение, я чувствую желание сползти в его объятия. Всё тело будто покалывает от жажды прикосновений.
– Раз уж мы с вами так сблизились, может быть, скажете, как вас зовут? – Пальцы Артёма чуть скользят вперед-назад, и это похоже на легкое поглаживание.
– Меня зовут Майя.
– Красивое имя. В мае родились?
– Почему вы так решили?
Он ухмыляется.
– Интуиция подсказывает.
Мне хочется показать ему язык, но, немного подумав, я ограничиваюсь одной скорченной рожицей:
– Ваша интуиция хромает на обе лапы. Я родилась зимой, просто мама во время беременности любила смотреть балет.
Артём опять чуть поглаживает мои бедра. Вот наглец! Я отталкиваю его руки и киваю на пакет.
– Что там еще имеется?
– Не знаю. – Он отступает на шаг и помогает мне слезть со стула.