Около Водовзводной башни внимание слона привлекли несколько дворцовых девок на портомойном плоту. Они стояли на коленях и полоскали в реке выстиранное бельё. Остолбенев от небывалого зрелища, девки испуганно прижимали левой рукой мокрые подштанники к грудям, а правой поспешно крестились, призывали в заступницы Святую Софию, храм которой с высокой колокольней белел каменными стенами на том берегу, в зелени царских садов.
Перед слоном, привязанная толстым канатом к мачте корабля, стояла бочка с питьевой водой. Слон опустил в неё хобот и с бульканьем почти всю засосал внутрь. Вытянув хобот вперёд, он широким крестом помахал им из стороны в сторону – так деревенский батюшка благословляет пасхальные угощения на церковном дворе – и радужным фонтаном окатил полоскальщиц. Мокрые прачки с визгом вскочили на ноги и, задрав о общей радости корабельщиков подолы длинных юбок, убежали в портомойную избу, приткнувшуюся неподалёку от маленьких хозяйственных ворот в кирпичной стене у подножья кремлёвской башни. Вид босых розовых пяток, мелькающих в белой кутерьме нижних юбок, раззадорил слона ещё больше. Он поднял хобот вверх, громко протрубил и захлопал ушами. От неожиданности несколько рыбаков вскочили на ноги. Вертлявый кривобокий ялик наклонился в бок, и один мужик в холщовой распоясанной рубахе с криком полетел за борт. К нему на помощь поспешили товарищи, а струг со слоном уже миновал устье Неглинки и подплывал к цепочке барж, составляющих наплавной мост.
– Табань! – скомандовал капитан судна, и гребцы стали двигать вёслами в обратную сторону, тормозя движение корабля. Два серебряных кольца в ухе капитана мелодично звякнули, ударившись друг о друга.
Совершив несколько простых манёвров, струг повернулся бортом к мосту. Два гребца, закрепив вёсла, выскочили на причальные доски и пеньковыми канатами стали притягивать судно к деревянным столбикам ограждения. Несколько стрельцов из встречающей команды принялись им помогать. Через минуту прибывший корабль стал частью плавучего моста.
– Кто тут у вас за старшего будет! – прокричал капитан. От долгого плавания он разучился говорить обычным голосом и мог только орать и подавать команды.
– Я старший, – немного оробев отозвался Никита и зачем-то добавил: – Подьячий Земского приказа Никита Петров Мамонтов.
– Это хорошо, что подьячий. Значит грамоте обучен. Вот тебе бумага – распишись в получении, – и он протянул Никите свёрнутые трубочкой два листа толстой бумаги.
В документе, составленном на двух языках, отмечалось, что подателю сего высочайшим повелением предписано доставить подарок персидского шаха Аббаса Второго – слон в количестве одна голова – из Астрахани в Москву, и передать оный собственноручно официальному представителю московского царя Алексея. После чего, не теряя времени, следовать обратно.