Но в этот раз все было по-другому. На этот раз, она видела, он был по-настоящему зол и расстроен, словно в его планы никоим образом не входило оказаться здесь. И он прихватил с собой сюда всех этих телохранителей, чего раньше никогда не делал. Поэтому жена понимала, что он оказался здесь вопреки желанию, и ее это беспокоило, заставляя постоянно ломать голову, как бы ей облегчить жизнь мужу.
— Посмотрим, может быть, я все-таки смогу найти фубольный матч.
— Не стоит беспокоиться. Досматривай свой фильм.
— Ты и впрямь не хочешь увидеть футбол?
— Да, не хочу, представь!
От его тона она сразу сникла и виновато произнесла:
— Прости меня, Артур!
— О, Бога ради! Ты тут ни при чем, я вовсе не злюсь тебя.
— Я знаю, Артур, я...
Один из телохранителей возник в дверях:
— Вас к телефону, мистер Бронсон.
— Сейчас подойду. — Он был явно благодарен телохранителю за вмешательство. Бронсон вышел из комнаты и заторопился вверх по лестнице.
Может ли такое статься? Неужели они накрыли Паркера? Неужто ему наконец можно будет выбраться из этого мавзолея?
На лестничной площадке второго этажа, слева от него простирался широкий холл величиной в несколько комнат вместе взятых, устланный персидским ковром, с целой шеренгой канделябров по бокам. Он направился через холл, ноги его утопали при этом в пушистом ковре, и вошел третью комнату справа — свой кабинет.
Там прежде всего бросался в глаза письменный стол размером с хороший спортивный автомобиль. Стол был изящно отделан инкрустацией ручной работы из гондурасского красного дерева. Книги, купленные им, — нет не для чтения, а только потому, что привлекали их дорогие переплеты, по мнению декоратора, они гармонировали с инкрустацией стола, — красовались на полках, которые рядами висели на всех трех стенах. Два высоких узких окна выходили на окаймленную деревьями улицу и на парк, начинающийся прямо за ней.
Бронсон сел за стол и потянулся было к телефону, надеясь услышать хорошие новости, которых так долго ждал. Но в последнюю секунду он отдернул руку, желая продлить ожидание и заставить звонящего томиться от нетерпения, пока он не сорвет обертку с сигары и не раскурит ее. Уже с сигарой в левой руке Бронсон опять потянулся к аппарату, взял трубку.
Но это не были хорошие новости. Новости были скверные — хуже некуда: кто-то только что вывернул наизнанку клуб “Какаду”.
Вывеска наверху, рядом с дорогой, светилась зеленым неоном. Она гласила:
КЛУБ “КАКАДУ”. ТАНЦЫ.
Город находился в пяти милях к востоку, если ехать по двухполосной дороге с черным покрытием, которая, медленно преодолевая уклон, спускалась в долину, где, собственно, и раскинулся сам город. С той стороны и прибыл оранжевый “фольксваген”. В машине сидел всего лишь водитель, увесистый сверток, покрытый брезентом, лежал на заднем сиденье. Машина подъехала к клубу “Какаду” с урчанием, похожим на кашель, нехарактерным для движка “фолькса”. Через полторы мили дальше по дороге находилась станция автосервиса, закрывавшаяся на ночь. “Фолькс” доехал до нее и остановился; фары и все огни его были выключены. Небольшой приземистый силуэт машины был едва заметен в темноте — скорее вообще не виден, если кому-то не было известно, что здесь стоит автомобиль. Водитель, невысокий тощий мужчина по имени Рико, вышел из машины и зашагал обратно, по направлению к клубу “Какаду”.